К читателю:
Уважаемый читатель, самые увлекательные, самые поучительные истории – это те, которые мы совершаем в молодости. И даже – в юношеском возрасте.
Вот они-то и остаются в памяти на всю жизнь, и многое в последующей жизненной деятельности определят - пробудят интерес к людям и к самим себе.
Ведь всякий раз, когда с нами происходит что-то необычное, мы чем-то потрясены и удивлены, мы через эмоции, охватывающие наши души отвечаем себе на вопрос: кто я? что меня волнует, задевает и трогает больше всего другого?
Я говорю об этом потому, что так было, так случается с каждым из нас. Истории этой книги – они от туда из жизни, которая полна любви и потрясений, из жизни, которая не дает скучать человеку, который стремится иметь взаимоотношения.
Вообще эта книга в отличие от первой моей книги в значительной мере и поучительна, и полна романтики нашей эпохи.
Я знаю, что одну и ту же книгу каждый читатель читает по – своему, иной раз даже и не так, как писал и читал её сам автор.
Но, составляя этот сборник историй различного характера, я надеялся, что мой читатель поймет меня именно так, как я хочу быть понятым, когда говорю о той проблеме, которая может быть названа как «он и она».
Книга состоит из двух частей. Первая часть включает в себя мои некоторые рассказы из первой книги «Размышления», которая увидела свет в
Вторая часть книги – это реальная романтическая история, через которую прошла моя знакомая Галя. Впрочем, вы с ней сами познакомитесь, прочитав ее приключение. История дается в первом лице, это сделано специально для того, чтоб ты мой верный читатель через себя смог испытать те чувства и эмоции, которые трепетали в сердце юной героини.
Каждый из читателей моей книги сможет найти что – то, свое знакомое, что придает определенную значимость данному труду, так как он затрагивает важнейшие проблемы, которые сегодня волнуют нашу общественность.
Вы же, серьезный читатель, как подлинный ценитель качественной литературы, наверняка начнете читать с начала книги и закончите последней страницей, и не иначе! Благодаря этому вы получите возможность, недорого заплатив за то, что не имеет цены, познать, что на любом пути, в том числе и на жизненном, приходится в принципе трижды преодолевать себя: когда решаешься отправиться в путь, когда проявляешь волю, чтобы не остановится и не повернуть назад, и когда испытываешь счастье в конце пройденного пути.
Вообще моя книга посвящена близким и друзьям, которые всегда окружали и окружают меня. В благодарность вам мои дорогие родные и друзья за то, что вы всегда поддерживали меня и, конечно же, за порой правдивую критику в мой адрес.
Думиника Иван
Часть I. Настоящее и прошлое
Алисия и Эрот
Эрот. Приветствую тебя, Алисия, я знаю, ты с неутомимым рвением ждала встречи со мной. Ну что ж, твои вопросы будут вознаграждены моими ответами.
Алисия. Милый покровитель любящих, мне кажется, что я влюблена в местного юношу Ливиуса, но я не уверена в том, любит ли он меня?
Эрот. Наивная девушка, прежде чем говорить об ответной любви ты должна знать, что такое любовь? Ты должна понять, что любовь бывает к внешней красоте и к самому человеку в целом. И это две разные вещи, которые не следует путать и переплетать воедино.
Алисия. Ах, Эрот, я не знаю, кажется, я запуталась в своих чувствах. Порой мне кажется, что я его люблю за его атлетическое телосложение, за карие глаза, за его светлые волосы, которые колышутся на ветру, как колосья пшеницы в поле. В общении он мил, его нежные слова питают мой дух благодатью, как питает роса траву ранним утром. А вчера даже Ливиус признался мне в любви. Я не скажу, что это было для меня неожиданностью, но всё же я не ожидала, что это признание произойдет так быстро. Наверное, так происходит всегда, но я не была готова к этому.
Эрот. В человеческой жизни очень много такого, что следует рассматривать исключительно в абсолютном смысле. Это правило вошло в плоть и кровь человека настолько, что после слов: "Я люблю тебя", - никто не просит уточнить: "Как сильно"? А признаться: "Теперь я люблю тебя больше (меньше)", - значит выдать себя с головой. Метафизическое начало сидит во всех нас, поэтому вместо слов: "Я люблю тебя неделимой любовью", - человек, как правило, выражается немного более кратко. Так что, Алисия, ты была готова услышать заветные для себя слова. Просто ты знаешь, что во всем мире их произносят миллионы людей, которые, тем самым, хотят признаться в любви к противоположному индивиду, а ты не хотела быть одной из миллиона, а хотела, чтобы это признание произошло не так как у других. Ведь, не так ли?
Алисия. Всё так, но я думаю, что я не так уж и красива, вот почему Ливиус все сделал обычно? Может быть он мечтал пройтись по улицам нашего города, взявшись за руки с Афродитой, но за неимением лучшего он выбрал меня.
Эрот. Глупая, чем больше в девушке красоты - тем больше шансов рассматривать её как вещь-для-нас. Обычная девушка - вещь-в-себе, поэтому вместо зова плоти появляются более сложные эмоции: желание бесконечно долго быть рядом, желание сделать ей приятное без расчета на ответный жест, радость оттого, что она есть. Нежность. Любовь. Ты прикасаешься к ней, но прислушиваешься отнюдь не к собственным ощущениям. Чтобы ощутить эти эмоциональные чувства, я превращаюсь в человека и брожу по городу в их поисках. Однажды задумавшись, я зашел в дом, я очутился в плохо освещенном помещении, где стояли столы, за одним из которых сидела она, а за другими - еще какие-то люди (позже надобность в них отпадет, и они тотчас исчезнут). Меня о чем-то спросили, и я вдруг ответил столь остроумно, что она, по причудливому закону интереса, который я принял как само собой разумеющееся, на меня сердится, дальше хмуриться просто-напросто не смогла и от всей души рассмеялась. Незримые злые силы, препятствовавшие нашему сближению, порождавшие непонимание, строившие козни, невидимо, но ощутимо от ее смеха вскружились и утекли через невидимые дырочки в полу. Все, что нас разделяло, стремительно утрачивало свою значимость. Она смеялась, а мне становилось легко, легко, легко, я ликовал и даже зажмурил глаза, чтобы ощутить неведомую доселе легкость дыхания, и засмеялся в ответ. Я смеялся на ее смех, впитывая его в себя, им заражаясь и заряжаясь. Улыбаясь, она смотрела на меня ласково, нежно, открыто, и я вдруг понял, что мы веселимся уже не моей шутке - мы нарадовались друг дружке, нам самим, а такой поворот событий был уже явно нешуточным. Я ощущал не только силу тока, потянувшего меня к ней, я чувствовал, как по этой же прямой навстречу моей несется другая карета. Неизбежное столкновение так желанно, как будто ради него все и затевалось. И не потому ли меня тянуло к ней, что её тянуло ко мне? Во всяком случае, очевидное для меня её влечение в мою сторону подстегивало моё стремление к ней, увеличивая его порядков, этак, на двести, или на триста (извини, было не до счета). Уж не тогда ли я постиг, что безответная любовь - это ошибка в определении? Совпадение - ключевое слово в объяснении причин рождения огня. Да, да, мы оба знали, что нас тянет друг к другу одновременно, в этом, надо думать, и состоял секрет мощности возникшего притяжения. Я подписывался от ее желания, она – от моего: этот круг не имел начала, все было общим - её и точно так же моим. Я приблизился к ней (мы пока что делали вид, будто не читаем друг у друга по глазам), склонился, зашептал в ухо какой-то предлог для такого рода близости (шептания в ухо), замирая в блаженстве от случайно неслучайных прикосновений, она же им, ушком своим, повела так, что я до боли прочувствовал, догадался, с каким огромным трудом она сдерживается от желания тереться, тереться об меня, прижиматься ко мне всеми своими точками. Мы всё ещё изображаем из себя воспитанных людей, поэтому я целую ее совсем слегка, самыми кончиками губ, словно нечаянно, как бы между делом, а она вынуждена сделать вид, что поцелуя не заметила, иначе пришлось бы меня оттолкнуть, как порядочной девушке, а отталкивать ей меня не хочется. Она, наоборот, другой щекой ко мне поворачивается, а я, будто случайно, снова ее целую. Тут она, в ответ, тоже как бы нечаянно целует меня, и вот мы уже сбросили маски светского поведения, уже совершенно откровенно тремся щеками, носами, лбами. Раз! - и по губам её я своими провел, всего лишь по поверхности, сухим касанием, потом прильнул к её волосам, и пока вдыхал их запах всего-то мгновение, лицо её уже по моему соскучилось, руками своими она мою голову обхватила, разворачивает, наклоняет, и я уже пробираюсь губами к ее нежной шее...
И так хорошо, Боже, как хорошо! Как мы радуемся друг дружке, как друг друга чувствуем, понимаем, родные-родные! Мы радуемся друг другу как дети или как пьяные, до сумасшествия, именно друг другу, просто друг другу, ничему кроме. Прорвало, по-другому не скажешь. От малейшего прикосновения пьянеем, захлебываемся, умираем. Я так рад ей, а она - мне, и иначе нельзя. А знание, что не только ты рад, но и тебе рады, приносит нам еще большую радость, радость полную. Какое это блаженство, обнимать и быть обнимаемым, когда мы - одно!
Но как всё внезапно началось, так всё внезапно и закончилось, я вынужден был исчезнуть как внезапный сон. Хотя ничто человеческое мне не чуждо, я понял, что когда человек ищет чувственные эмоции, он их получает вполне, а когда он ищет в противоположном индивиде красоту, то его эмоции обращены только к ней, а духовная красота находится где-то там, в невидимой темноте.
Алисия. А что стало с той девушкой, которую вы соблазнили?
Эрот. Во-первых, я её не соблазнял, мы оба искали эмоции, найдя их мы не остались должны друг другу ни в чём. Во-вторых, я знал, что она не сможет жить со мной в моем мире, в тоже время я не сделал никаких намеков о будущих взаимоотношениях. И самое главное: я не признавался ей в любви.
Алисия. Как у тебя все происходит легко, мне бы такой уверенности в себе и в нём. Я как белка в колесе кручусь, не зная, как остановится, бегая по колесу жизни, я задаю себе вопрос, за что он полюбил именно меня?
Эрот. Еще никто ни в кого не влюбился (любовь в данном случае допустимо рассматривать как реакцию на красоту) из-за крепких или здоровых зубов, кстати говоря, можно а влюбиться нельзя. В противном случае, познакомившись, парам в первую очередь следовало бы представить друг другу результаты своих медосмотров, а к ним еще и справку о доходах и т. п. Невозможна влюбленность по причинам практического характера. Любят, за то, что у тебя в душе есть та искринка, которую не встретишь ни у кого другого. Любят за твою индивидуальность, за твою душевность, за то, что ты всегда в любых ситуациях остаешься самой собой. Что касается объекта нашей любви, то не мы открываем его, как и не мы выбираем его для себя - мы выбираем в нём только то, что как раз необходимо нам, чтобы это открылось в нас самих. Поэтому любовь и творчество в корне своем тождественны.
Художник выбирает только те вещи, которые его настраивают продуктивно вплоть до гениальности, он может выбирать к тому же только определенные их стороны, а также только определенные отношения их сущности к самому себе, не обращая внимания на прочие качества.
Алисия. Что означает любить по-настоящему?
Эрот. Саломе объяснял, что любить - это означает знать о ком-то, чей "цвет мира" - способ видения вещей - вы должны принять так, чтобы эти вещи перестали быть чужими и ужасными, или холодными, или пустыми. Словно, приближаясь к раю, вы приручили диких животных. Так, в самых прекрасных песнях о любви живет соль самой эротики, которая тоскует о возлюбленной так, как будто возлюбленная - не только она сама, а также весь мир, вся вселенная, как будто бы она еще листочек, дрожащий на ветке, как будто луч, сверкающий в воде - преобразовательница всех вещей, одновременно способная преобразовываться во все вещи: так, дробясь и соединяясь, оживает образ предмета любви в сотнях тысяч отражений.
Алисия. Ты упомянул о душевности, правда ли, что именно она вытекает из человеческой души, и во многом вторая половинка тебя ценит за твою духовную добродетель?
Эрот. Да в этом твоя правда, душа правит всем, что есть на небе, на земле и на море, с помощью своих собственных движений, названия которым следующие: желание, усмотрение, забота, совет, правильное и ложное мнение, радость и страдание, отвага и страх, любовь и ненависть. Правит она и с помощью всех родственных этим и первоначальных движений, которые в свою очередь вызывают вторичные движения тел и ведут всё к росту либо к уничтожению, к слиянию либо к расщеплению и к сопровождающему всё это теплу и холоду, тяжести и легкости, жесткости и мягкости, белизне или черному цвету, к кислоте или сладости. Пользуясь всем этим, душа, восприняв к тому же поистине вечную божественную любовь, ведёт к истине и блаженству. Встретившись же и сойдясь с неразумием, она ведёт все в противоположном направлении. И вот зачем в таких случаях многие говорят, что они не сошлись характерами. Ведь и характер это так же часть души, которая проявляется в поступках. От сложности твоего характера зависит то, как с тобой будут общаться окружающие. Ведь твой характер это конституция твоей души, твой собеседник, для тебя конституционный судья, так как он принимает в дальнейшем вердикт о продолжении общении с тобой. Даже если своему партнеру ты будешь показывать фальшивую добродетель, то, в конце концов, он поймет, что все то, что ты делала, дабы показать себя с хорошей стороны в его лице, это фикция. Добродетель, к которой еще нужно принуждать себя, не имеет цены для твоего духовного удовлетворения.
Алисия. Тогда ответь мне, в чем различие между влюбленными и невлюбленными?
Эрот. Февр, герой Платона, говорил, что влюбленные раскаиваются потом в своем хорошем отношении, когда проходит их страсть, а у невлюбленных никогда не наступит время раскаяния: их ведь ничто не вынуждает относиться хорошо - они делают это добровольно, по мере своих сил, так же, как принимают лишь самые лучшие решения и в своих домашних делах. Далее, влюбленные смотрят, какой ущерб претерпели они в своих делах из-за любви, а в чем они преуспели; прибавив сюда исполненные ими труды, они считают, что давно уже достойным образом отблагодарили тех, кого они любят. А для невлюбленных нет повода под предлогом любви пренебрегать домашними делами, перечислять свои прошлые труды или винить кого-либо в своей размолвке с родственниками. Раз отпадает столько неприятностей, ничто не мешает им с большой готовностью делать все, чем они рассчитывают кому-либо угодить. Далее, если влюбленных стоит будто бы высоко ценить за то, что они, по их словам, чрезвычайно дружественно расположены к тем, в кого влюблены, и готовы и словом, и делом навлечь на себя неприязнь посторонних, лишь бы угодить тем, кого любят, - так тут легко распознать, правду ли они говорят. Ведь в кого они впоследствии влюбятся, тех они и станут предпочитать прежним, и ясно, что в угоду новым будут плохо относиться к прежним. Вообще, какой смысл доверять в подобном деле человеку, постигнутому таким несчастьем, что отвратить его, не взялся бы никто, будь он даже весьма опытен? Влюбленные сами соглашаются с тем, что они скорее больны, чем находятся в здравом рассудке, и знают, что плохо соображают, но не в силах с собой совладать. Как же могут они, когда к ним снова вернется рассудок, считать хорошим то, на что они решились в таком состоянии? К тому же, если бы ты стала выбирать лучшего из влюбленных, тебе пришлось бы выбирать из небольшого числа, а если бы ты стала бы выбирать наиболее для тебя подходящего среди прочих, выбор был бы велик. Так что гораздо больше надежды встретить среди многих того, кто достоин твоей дружбы. Если ты боишься установившегося обычая - как бы люди, проведав, но стали тебя порицать, так тут естественно, что влюбленные, считая, что их собственные восторги разделяются и остальными людьми, будут превозносить себя в рассказах и с гордостью давать понять всем, что их старания были не напрасны; а невлюбленные, владея собой, вместо людской молвы изберут нечто лучшее. Далее, многие неизбежно слышат и видят, как влюбленные сопровождают тех, в кого влюблены, делая это своим постоянным занятием; поэтому чуть только кто застанет их в беседе друг с другом, у него сейчас же возникает предположение, что это их общение вызвано влечением, уже возникшим или намечающимся. А невлюбленным никто и не пытается ставить в вину их общение, в уверенности, что им необходимо бывает побеседовать по-дружески или ради какого-то удовольствия. Если же тебя охватывает страх при мысли, что дружбе трудно быть постоянной, так ведь когда разлад возникает при обычных обстоятельствах, это несчастье касается обеих сторон; если же только ты теряешь то, чем всего более дорожишь, - большой для тебя получится урон; значит, естественно было бы тебе опасаться именно влюбленных. Многое их огорчает, они считают, будто все совершается им во вред. Поэтому они отвращают тех, кого любят, от общения с остальными людьми, боясь, что богатые превзойдут их средствами, а образованные - обхождением; они остерегаются влияния всякого обладающего каким-либо преимуществом. Убедив тебя относиться неприязненно к таким людям, они лишают тебя друзей.
Если же ты, не забывая о себе, будешь разумнее их, это поведет к размолвке. А кому, не довелось влюбиться, но кто благодаря своим достоинствам добился того, в чем нуждался, тот не будет иметь ничего против людей общительных, наоборот, ему ненавистны нелюдимы: он ожидает с их стороны презрение, а от общительных люден - пользу. Поэтому гораздо больше надежды, что из их отношений возникнет дружба, а не вражда. Запомни, милая Алисия, многих влюбленных привлекает тело еще до того, как они узнали характер и проверили остальные свойства, поэтому им неясно, захотят ли они оставаться друзьями и тогда, когда прекратится их влечение. А что касается невлюбленных, которые испытали это и ранее, будучи между собой друзьями, то невероятно, чтобы их дружба уменьшилась от того, что им было приятно испытать, - напротив, это останется памятным знаком и залогом будущего. Следует ожидать, что ты и сама станешь лучше, если послушаешься меня, а не какого-нибудь влюбленного. Те ведь, не считаясь с высшим благом, одобряют все, что бы ни говорилось и ни делалось, отчасти потому, что боятся вызвать неприязнь, отчасти же потому, что им самим страсть мешает разобраться.
Алисия. Извини, что перебиваю, милый Эрот, но может ли возникнуть крепкая дружба, когда нет влюбленности?
Эрот. Если тебе представляется, что не может возникнуть крепкой дружбы, когда нет влюбленности, то тебе надо обратить внимание, что мы не ценили бы тогда ни наших сыновей, ни отцов и матерей и не приобрели бы верных друзей, которые и стали-то нам друзьями не из-за такого рода влечения, но в силу других привычек.
Алисия. Вот ведь что являет любовь: кто в ней несчастлив, тех она заставляет считать мучением даже то, что вовсе не причиняет огорчений другим, а кто счастлив, тех она вынуждает хвалить то, что не заслуживает даже считаться удовольствием. Поэтому следует скорее жалеть тех, в кого влюбляются, чем завидовать им.
Эрот. Нет, нет, ты не так меня поняла. С одной стороны любовь это пагуба и для влюбленного и для того, кого он любит, так как при расставании они говорят друг другу гнусные слова, а с другой стороны, она – величайшее благо, так как в процессе любовного взаимоотношения для вас существует только мир, который создали вы вместе.
Алисия. Так, что же это такое amor, и почему он исходит из души ?
Эрот. Любовь это есть переживание другого в собственной душе. Согласно Штейнеру, чтобы развить это переживание, нужно как бы набросить в душе покров на живущее в её глубинах самочувствие ("переживание Я"); когда в душе заглушено чувство её собственных сил, в ней возникает, благодаря этому, чувствование в себе страданий и радостей другого существа; зарождается любовь, из которой вырастает истинная нравственность в жизни человека. Любовь есть для человека самый значительный плод переживания в чувственном мире. Если проникнуть в сущность любви и сочувствия, то из них можно постигнуть, каким образом в своей истине изживается в чувственном мире духовное. Здесь было сказано, что к сущности сверхчувственного принадлежит превращение в другого. Когда в человеке, живущем чувственно-физической жизнью, духовное изменяется в том смысле, что оно заглушает "чувство Я" и оживает как любовь, то это духовное остается верным своим собственным элементарным законам. Можно сказать, что с ясновидческим сознанием душа человека пробуждается в духовном мире; но нужно также отметить, что в любви мы имеем пробуждение духовно-чувственного мира. Где в жизни рождается любовь, там чувствуется волшебное веяние внутреннего духа, проникающего в чувственный мир. Поэтому правильно развитое ясновидение никогда не может приступить к любви. Чем правильнее вживается душа в духовные миры, тем более ощущает она отсутствие любви, как отречение от самого духа.
Алисия. Чему же любовь должна учить нас любящих?
Эрот. Стыдиться постыдного и честолюбиво стремиться к прекрасному, без чего ни государство, ни отдельный человек не способны ни на какие великие и добрые дела. Я утверждаю, что, если влюбленный совершит какой-нибудь недостойный поступок или по трусости спустит обидчику, он меньше страдает, если уличит его в этом отец, приятель или еще кто-нибудь, - только не его любимец. Тоже, как мы замечаем, происходит и с возлюбленным: будучи уличен в каком-нибудь неблаговидном поступке, он стыдится больше всего тех, кто его любит. И если бы возможно было образовать из влюбленных и их возлюбленных государство или, например, войско, они управляли бы им наилучшим образом, избегая всего постыдного и соревнуясь друг с другом; а сражаясь вместе, такие люди даже и в малом числе побеждали бы, как говорится, любого противника: ведь покинуть строй или бросить оружие влюбленному легче при ком угодно, чем при любимом, и нередко он предпочитает смерть такому позору; а уж бросить возлюбленного на произвол судьбы или не помочь ему, когда он в опасности, - да разве найдется на свете такой трус, в которого сам я не вдохнул бы доблесть, уподобив его прирожденному храбрецу? И если Гомер говорит, что некоторым героям отвагу внушает бог, то любящим дает ее не кто иной, как я.
Алисия. Пожалуй, это правда. Я считаю, что любить - значит искать свою половину. А ты как думаешь?
Эрот. Платон утверждал, что ни половина, ни целое не вызовет любви, если не представляет собой, друг мой, какого-то блага. Люди хотят, чтобы им отрезали руки и ноги, если эти части собственного их тела кажутся им негодными. Ведь ценят люди вовсе не своё, если, конечно, не называть все хорошее своим и родственным себе, а все дурное - чужим, - нет, любят они только хорошее. То, что мы любим, схоже со светом тех звезд, которые от нас так далеки, что их свет мы видим только после того, как они сами уже погасли. Мы любим потом нечто, что есть и чего одновременно нет, но даже потом мы любим не зря. Ибо даже потом этот ещё видимый, уловимый луч угасающего света может зажечь огонь всей нашей сущности, который не смог бы так вспыхнуть ни от одной другой, самой богатой действительности.
Алисия. Так к чему же стремятся люди, когда любят?
Эрот. Афинянка Диотима, утверждала великому философу Сократу, что у животных, так же как и у людей, смертная природа стремится стать по возможности бессмертной и вечной. А достичь этого она может только одним путем - порождением, оставляя всякий раз новое вместо старого; ведь даже за то время, покуда о любом живом существе говорят, что оно живет и остается самим собой - человек, например, от младенчества до старости считается одним и тем же лицом, - оно никогда не бывает одним и тем же, хоть и числится прежним, а всегда обновляется, что-то непременно теряя, будь то волосы, плоть, кости, кровь или вообще все телесное, да и не только телесное, но и то, что принадлежит душе: ни у кого не остаются без перемен, ни его привычки и нрав, ни мнения, ни желания, ни радости, ни горести, ни страхи, всегда что-то появляется, а что-то утрачивается. Еще удивительнее, однако, обстоит дело с нашими знаниями: мало того, что какие-то знания у нас появляются, а какие-то мы утрачиваем и, следовательно, никогда не бываем прежними и в отношении знаний, - такова же участь каждого вида знаний в отдельности. То, что называется упражнением, обусловлено не чем иным, как убылью знания, ибо забвение - это убыль какого-то знания, а упражнение, заставляя нас вновь вспоминать забытое, сохраняет нам знание настолько, что оно кажется прежним. Так вот, таким же образом сохраняется и все смертное: в отличие от божественного, оно не остается всегда одним и тем же, но, устаревая и уходя, оставляет новое свое подобие. Вот каким способом Сократ, - заключила она, приобщается к бессмертию смертное - и тело, и все остальное. Другого способа нет. Не удивляйся же, что каждое живое существо по природе своей заботится о своем потомстве. Бессмертия ради сопутствует всему на свете рачительная эта любовь.
Алисия. Скажи же мне, милый Эрот, кто должен быть главным во взаимоотношениях: я или Ливиус?
Эрот. Любовь - это вечная борьба, вечная враждебность полов и даже, если в отдельных случаях это звучит несколько преувеличенно, все же мало кто станет отрицать тот факт, что в любви встречаются две противоположности, два мира, между которыми нет мостов и не может быть никогда. Так и во взаимоотношениях два пола борются за то, кто должен быть главнее. Есть индивиды женского пола, которые сами хотят принимать решения, но в то же время они советуются со своей второй половинкой. Есть и представительницы женского пола, которые стремятся быть во взаимоотношениях «дочерью», то есть парень как «отец» должен принимать за неё решение, защищать её и исполнять все её капризы. В отношениях любви все должны быть равными, как равны все перед законом и лишь парный совет поможет вам понять, что одна голова хорошо, а две лучше.
Алисия. Как же мне понять, что любовь закончилась, что мы уже не питаем друг к другу интереса как это было в начале?
Эрот. В любви каждого из нас охватывает влечение к чему-то иному, непохожему; это новое может быть предугаданным нами и страстно желанным, но никогда неосуществимым (что именно ты имел в виду непонятно из-за двух отрицаний, может «но осуществимым – никогда»). Поэтому постоянно опасаются конца любовного опьянения, того момента, когда два человека слишком хорошо узнают друг друга - и исчезнет это последнее притяжение новизны. Начало же любовного опьянения связано с чем-то неизведанным, волнующим, притягательным; это озарение особенно волнующее, глубоко наполняющее все ваше существо, приводящее в волнение душу. Верно, что полюбившийся объект оказывает на нас такое воздействие, пока он еще не до конца знаком. Но как только рассеивается любовный пыл, он тут же становится для вас символом чужих возможностей и жизненных сил. После того, как влюбленные столь опасным образом открываются друг другу, они еще долгое время испытывают искреннюю симпатию. Но эта симпатия, увы, по своей окраске уже не имеет ничего общего с прошедшим чувством, и характеризуется часто, несмотря на честную дружбу, тем, что полна мелких обид, мелкой досады, которую, как правило, пытаются скрыть. Но запомни: всякая любовь - счастье, даже несчастливая. Справедливость этого выражения можно признать полностью, без всякой сентиментальности: понимая это как счастье любви в самом себе, которая в присущем ей праздничном волнении будто бы зажигает сто тысяч ярких свечей в затаенных уголках нашего существования, чей блеск яркими лучами озаряет всех нас изнутри. Поэтому люди, любившие искренно, не забудут блеск прошедших отношений.
Алисия. Милый друг, я благодарю тебя за то, что ты дал мне понять, что такое любовь и зачем она нам нужна. Мне пора, меня, наверное, заждался мой Ливиус.
Эрот. Запомни, милая Алисия, любовь принадлежит иному миру. Она помогает вспомнить (и помнить дальше), что ты пришла в мир "зачем-то". Не для того, чтобы попользоваться его благами, а с миссией.
Soarele s-ar stinge dacă n-ar mai iubi nimeni!
Ne întrebăm cu toţii ce este de fapt DRAGOSTEA? Şi, bineînţeles, am încercat să-i găsim o definiţie care să exprime acest unic sentiment, reieşind din propriile noastre trăiri. DRAGOSTEA...chiar şi cele mai măreţe personalităţi ale lumii, s-au aflat mereu în căutarea unei definiţii cât mai aproape de adevăr în explicarea acestei noţiuni, aparent simplă dar atât de înălţătoare. De exemplu, Leonardo da Vinci afirma că „Dragostea sunt două aripi ce ne fac să zburăm ”. Câtă dreptate are!
După părerea mea, dar şi a mai multora, cea mai frumoasă, splendidă „definiţie” a Dragostei o face celebrul romancier Victor Hugo. El susţinea că „Dragostea e închinăciunea pe care îngerii o aduc stelelor. E singurul lucru care umple Eternitatea, e sufletul însuşi”.
„Sunt clipe în care oricum ar sta trupul, sufletul e în genunchi.” Pe bune că îl cred!
Totuşi părerea mea e un pic alta ... dar o veţi înţelege şi singuri... pentru că eu am povestea mea.
Ziceam de sufletul îngenuncheat... E cu neputinţă să descrii în câteva cuvinte cum, dintr-o persoană cu principii, idealuri şi o imagine teoretică bine conturată despre Iubire, din momentul în care e atinsă de această, atât de fină adiere, îi risipeşte toate gândurile avute şi simte doar un fior, un dor, o lumină...Tot ce ştie atunci e că nu mai există ca proprie fiinţă, doar celălalt, el sau ea mai contează, că toate gândurile se îndreaptă doar spre această minunată făptura. Totul în jurul nostru poartă chipul lui, al ei, iar tu ţi-ai dori să-l ai o viaţă alături de tine. Şi nu mă refer doar la viaţa de pe pământ. Ar fi prea puţin, nu-i aşa?!
Încă mă mai întreb dacă viata de pe pământ e făcută pentru Dragoste. Deşi tind să cred aceasta, ceea ce văd în jurul meu, îmi risipeşte credinţa. Dar nu am zis că eu încetez să mai lupt! M-am întrebat: oare chiar sufletele sunt menite cerurilor, iar oamenii – doar pământului? Oare chiar întreaga viaţă alergăm după nesfârşitele plăceri ale trupului, şi nu mai e nimeni care să ne oprească de mână, ca să ne întrebe: „nu ţi se pare că astăzi cerul e mai inalt?” Si totuşi vine ziua când aceasta mână te opreşte şi vezi cât de banală e a noastră alergare... Tot ce am ştiut eu până atunci e ca un strop de curcubeu ce s-a rătăcit prin venele mele. Cea de-a doua aripă m-a ajutat să descopăr libertatea zborului... şi iarăşi revin la întrebarea mea retorică: zborul e doar pentru ceruri, iar oamenii doar – pentru pământ? O sclipire, totuşi s-a rătăcit prin viaţa mea, am învăţat să zbor...
Revenim pe pământ. Cred, am convingerea, că, din cauza condiţiei umane, acest trup al chipului nostru ne împiedică să fim cele două aripi ale unui singur zbor. Dacă principiile, ideile, dorinţele şi această fugă bolnavă ar fi răsturnate de puterea Dragostei, aşa încât să nu mai existe obstacole, aş tinde să cred că am putea deveni şi in această viaţă fericiţi.... Dar nu acelaşi lucru ne învaţă şcoala, nu e ceea ce auzim la un colţ de stradă, sau
„Vai de cel care n-a iubit decât trupul, formele, aparenţele. Moarte îi va lua totul. Încercaţi să iubiţi sufletele, astfel le veţi regăsi trupul”.
Şi chiar de ar trebui să plăteşti o viaţă cu suferinţa, de dor sfâşietor, în schimbul unui strop de lumină divină, acea lumină care-ţi deschide poarta adevăratului sens al vieţii, a-i mai ezita? Eu îţi cunosc răspunsul, pentru că el reprezintă propria mea viaţă, gândul ce m-a determinat să scriu aceste rânduri, dorinţa de a nu mai uita de Sensul adevărat al existenţei noastre şi speranţa că Tu, cel care citeşti, vei întinde mâna ta celui care vrea sa înveţe zborul împreună cu tine.
„Dacă eşti piatră, fii magnet; dacă eşti plantă fii simţire; dacă eşti Om – fii Iubire.......”
L. Mari.
Popor ieşit din ceaţă
Ţiganii merg fără-ncetare-
Nu ştiu nici ei când au pornit,
Dar se tot duc necontenit,
Împinşi de-o vecinică chemare.
Cu galbeni ochi pierduţi în zare,-
De când se stiu s-au pomenit-
Ţiganii merg fără-ncetare:
Nu stiu nici ei când au pornit.
Mereu ţigani, -cu mic, cu mare,
Au tot născut şi-au tot murit-
Şi tot spre visul ne-mplinit,
Răpiti de-aceeasi aiurare,
Ţiganii merg fără-ncetare.
(Alexandru Macedonski, Rondelul ţiganilor)
Merg pe stradă şi cuget: de ce acest popor – ţiganii – este atât de mistic şi, în acelaşi timp, atât de interesant. Pe fiecare dintre noi ne atrag cultura şi obiceiurile romilor. Cine nu a vizionat filmele lui Emil Loteanu Lăutarii, O şatră urcă la cer ? Cine nu cunoaşte eroul principal al romanului lui Anatolii Kalinin Budulai? În mine curge sânge de rom şi nu mi-e ruşine să recunosc acest lucru. În cazul în care merg pe drum şi văd o ţigancă care cerşeşte, nu înţeleg ce o împiedică să meargă la muncă, şi să trimită pe fiul său cel mic la şcoală? Răspunsul trebuie căutat, după mine, în tradiţiile romilor. Aceştia sunt, în esenţă, oameni care nu au fost creaţi de Dumnezeu pentru a sta într-un singur loc, fiind un popor nomad. Ţiganii seamănă cu vântul prin deşert, cu valurile mării, cu fumul în ceaţă. Muzica lor, dansurile lor, iată sufletul şi istoria ţiganilor. Nici un cântec de ţigani nu e lipsit de milă, constituind propria lor veşnicie. Unele piese exprimă dragostea faţă de romi, pentru muzica lor, altele sunt asemănătoare sufletului lor iubitor de libertate.
Mă întreb: cu ce probleme se confruntă romii?
Răspunsul îl putem găsi pe străzile oraşului. Problemele ţiganilor sunt aceeaşi pretutindeni. Principala greutate este nivelul scăzut al educaţiei. Între ţiganii din Republica Moldova, 95% din persoanele de peste 18 ani, nu au absolvit învăţământul secundar... Rezultatul e marginalizarea comunităţii romilor, şomajul.
Dar eu caut iarăşi răspuns la întrebare ... Oricine dintre locuitorii Moldovei are dreptul la un nivel mediu de educaţie. De fapt, învăţământul secundar este chiar obligatoriu. Oare ţiganii nu sunt cointeresaţi în instruirea propriilor copii? Mulţi romi consideră că educaţia nu oferă avantaje clare. Nu are nici un impact direct asupra bunăstării materiale. Şi ţiganii recunosc acest lucru. Un rol negativ îl au şi tradiţiile. Dacă o fată are 15 ani, ea deja trebuie să fie mireasă, deşi perioada devenirii ei nu s-a încheiat încă. Acelaşi lucru în cazul bărbaţilor. Tradiţia prescrie că tânărul, după o anumită vârstă, trebuie să se hrănească singur. A urma studii superioare şi, în acelaşi timp, a-ţi câştiga cinstit viaţa e prea dificil.
Dar toate celea se schimbă treptat. Poate sună ciudat, dar o mulţime dintre ţiganii de astăzi intenţionează să lucreze. Muncitori la fabrică, portari, personal de serviciu. Ei se adresează la oficiul de ocupare a forţei de muncă, pentru a primi un serviciu. Statistica, din păcate, nu reflectă acest fenomen, dar tendinţa respectivă este vizibilă. Afacerile ilegale treptat dispar. Acesta este motivul pentru care societatea noastră se îndreaptă, puţin câte puţin, spre progres. Ţiganii noştri, de exemplu, crează formaţii muzicale. Avem, de asemenea, o mulţime de anunţuri plasate de femei care prestează anumite servicii, cum ar fi ghicitul. Fiind înregistrate oficial, ele plătesc impozite. Unii sunt angajaţi în sectorul privat, în calitate de comercianţi la piaţă.
Datorită tradiţiilor naţionale, ţiganii nu sunt asimilaţi de alte popoare, conservându-şi specificul naţional, propria limbă şi cultură. În acelaşi timp, romilor nu le place să asculte de nimeni. Sunt un popor liber care n-are lege. Unii vor să fure portofele, alţii – să comercializeze îmbrăcăminte la piaţă. Dar nu putem spune că romii nu se socializează. În comunitatea lor, au loc schimbări, deşi lent. Sunt un popor cam straniu. L. Cherata, în Istoria ţiganilor, scria că viaţa particulară a ţiganilor se desfăşoară cu totul altfel decât viaţa publică. În primul rând este de remarcat solidaritatea romilor. Cu toate că uneori se ceartă si chiar se bat, nu se pradă unii pe alţii şi nu se înşeală între dânşii. Un ţigan este un rom sau un kalo (rom = ţigan, barbat; kalo = negru), iar un individ aparţinând oricărei altei naţiuni este un gajo sau parno (gajo = individ care nu este ţigan; parno = alb). Una dintre marile ciudăţenii (în aparenţă) ale comportamentului ţiganului este modul lor diferit (chiar contradictoriu) de a se comporta faţă de cei ce se cheamă rom şi faţă de cei care sunt numiţi gajo. Oricât de gălăgioşi ar fi romii şi oricâte pricini de ceartă ar avea între dânşii, se poate spune, fără exagerare, că între ei sunt cu mult mai corecţi decât în relaţiile cu cei de altă naţie. Un gajo este întotdeauna un individ faţă de care un ţigan nu are prea multe obligaţii morale. Neexistând vreo consideraţie pentru un gajo, comportamentul unui ţigan nu include în această direcţie nici un scrupul. O neînţelegere între romi este privită ca ceva grav, ceva la a cărei rezolvare iau parte toţi membrii colectivităţii respective, pe când neînţelegerea unui rom cu un gajo este privită ca ceva foarte firesc.
În acelaş timp, ne întrebăm: de ce ţiganii sunt atât de închişi faţă de inovaţiile lumii. În acelaşi timp, ei se plîng de marginalizare. V. Achim, cercetător în domeniul ţiganologiei, scria că astăzi ţiganii sunt aduşi în actualitate de problemele acute, în primul rând de ordin social, pe care ei le ridică în faţa societăţii. O primă explicaţie rezidă în modul cum s-a realizat emanciparea ţiganilor din Principatele Române, la mijlocul secolului al XIX-lea. Date fiind condiţiile socio-politice ale timpului, legislaţia de emancipare s-a rezumat la latura juridică şi a avut în vedere, într-o prea mică măsură, aspectele economice şi sociale ale vieţii acestei populaţii. Dezrobirea nu a însemnat şi împroprietărirea, de aceea o bună parte a ţiganilor nu a fost integrată comunităţilor rurale. Mulţi dintre ei au rămas, în continuare, chiar în condiţii de sedentarizare, la îndeletnicirile lor tradiţionale, ca o categorie socio-ocupaţională distinctă. Cei care s-au integrat sub aspect economic, în epoca dezrobirii sau mai târziu, prin împroprietărire şi legare de o ocupaţie agricolă, şi-au pierdut identitatea ţigană şi s-au asimilat din punct de vedere etnic populaţiei majoritare. Statutul social inferior de azi al ţiganilor se explică prin perpetuarea marginalităţii. Chiar dacă de la dezrobire şi până astăzi, s-au produs modificări însemnate în ce priveşte această populaţie, nevoită să-şi abandoneze cele mai multe din îndeletnicirile sale tradiţionale şi să adopte alte ocupaţii în cadrul oferit de economia modernă, marginalitatea sa socială s-a menţinut. Ţiganii au ocupat locurile de muncă cele mai prost plătite, refuzate de restul populaţiei. Nivelul lor de instrucţiă scazut şi lipsa predispoziţiei pentru meseriile moderne au determinat această situaţie.
Soluţia problemei ţiganilor pot fi găsită, după părerea mea, în impunerea elitelor şi a celor ce pot da exemple bune, întrucât, o afirm cu certitudine, există foarte mulţi ţigani medici, profesori, artişti, fizicieni, chimişti, matematicieni, arheologi etc., care nu vor să-şi recunoască etnia de teama etichetării, deşi poporul lor ar trebui să se mândrească cu aceşti oameni. Şi ar trebui chiar şi statul să se mândrească cu personalităţile care s-au afirmat dintre romi.
Totuşi trebuie să menţionăm că oricare ar fi modul de viaţă al romilor astăzi, trecutul lor se prezintă foarte romantic: au trăit într-o şatră, au gătit la foc deschis, s-au mutat din loc în loc, obţineau alimentele prin viclenie. Ridicând cortina istoriei de pe viaţa acestor nomazi, sper că mulţi dintre concetăţeni vor reconsidera propriile opinii despre ei, pentru că în fiecare popor există oameni buni.
В поисках
I. Ищущий путь
Каждый человек живет в неизведанном пространстве, в нем он передвигается на ощупь, двигаясь к лучу света, который виднеется вдали. У каждого свой особый луч, луч который освещает человеку путь всё дальше в неизведанное. Открывая неизведанное, человек познаёт настоящее, Для кого-то движение покажется бессмысленным, и это, в свою очередь, может привести его в тупик. Но дороги назад нет. Пусть трудится тот, кто хочет, а не тот, кто мечтает - главный аргумент человека зашедшего в тупик. Но, придя к тупику, он приложил усилия, а, значит, его усилия были бессчетны или он не обратил должного внимания на что-то действительно важное, проходя по тёмному пути, не оглянулся. Ошибка его в том, что он строго следовал к свету, не признавая ни поворота, не остановки. Он не задумывался: вдруг он выбрал не тот свет или по ошибке забрёл не туда. Самое страшное, что, когда человек осознаёт это именно в процессе ходьбы, у него возникает паника: «Что я сделал?». Но жизнь испорчена - назад дороги нет, ведь луч света светит только вперёд, оборачиваясь назад, человек видит только темноту. Ему боязно начать все сначала, да и как он начнет, если нет дальнейшей цели. Ему незачем жить - он не оправдал свои надежды.
Но не следует радоваться и тому, кто нашел свой путь в жизни. Ведь жизнь это пружина, у которой ржавые концы. Прав был Гаутама определявший жизнь как переходной период. Но перейдя к новой жизни человек, не начинает всё сначала, он продолжает незаконченное. Неосознанно он стремится прийти к той крайней точке, которая, как магнит, притягивает его. Но он должен быть настороже, так как кто-либо другой, встав на его, пути может перекрыть магнитный поток. Но нет, он не виноват, что он стал на твоём пути, это его луч света пересекает твой луч, и тогда получается единый, более мощный поток, который должен привести к единству двух индивидов, примером этого может служить Ожог и Шаров. Значит, у них общие цели.
Нет смысла двигается самому в неизведанное будущее, а есть смысл в тебе и в твоей путеводной звезде - вот смысл твоей жизни. Если у одного индивида луч света ярче, он обойдет того, у кого этот луч слабее. Чтобы второй не стал обузой для стремящегося, он должен сам сделать то, что пока не успел сделать первый.
Уже приближаясь к концу ржавой пружины, луч света может снова разделится. Один пойдет по одному пути, другой по-другому.
II. Новая жизнь?
Данный вопрос задаёт себе каждый в трудные минуты своей жизни, когда, казалось бы, человек не знает, куда идти и что делать. В таких случаях человек как бы находится в другом измерении, непонятном для него самого. Он живёт в своем мире, совершенно не осознавая, что вокруг него течет жизнь. Но для него его образ жизни, этот сихастризм или замкнутость в себе и есть смысл жизни. Но стоит различать сихастров по собственному желанию ушедших в себя и тех, кого жизнь привела к этому состоянию. Для первых это жизнь, и мы не должны осуждать их, ведь многие из них сами выбрали данный путь.
Находясь за четырьмя стенами, они чувствуют себя в безопасности, под протекцией этих стен. Для отдельного человека они крепостные стены Орлеана времен Столетней войны. Он в мраке и темноте создал себе микромир, в котором он сам себе хозяин. Ему самому не скучно, поскольку он к этому привык. Его не интересует, что происходит вокруг него. Ведь это не затрагивает его мир и, тем более, его жизнь.
Но, выходя за пределы своего мира, он не может прожить и дня, т.к тот другой мир его теснит, он может стать жертвой того, чужого для него мира. А, может, он встретит другого человека, у которого также своя особенная жизнь, и ему понравится та жизнь, которую проживает тот второй индивид? Тогда ему придётся разрушить Орлеанские стены, но он не сможет. Ведь он с таким трудом их строил. А тут пришел, кто-то и ворвался в его жизнь так, как стрела пронизывает тело война. Он не сможет вытащить эту стрелу т.к она в спине, и лишь с чьей-то помощью он избавится от неё. Но не тут-то было, рана остаётся как напоминание о прошлой жизни.
Адаптация к новой жизни может произойти лишь с поддержки вытащившего стрелу. Ведь первый пока слеп в новом мире, а второй - его золотая трость, на которую он опираешься. Но правильно ли выбрана трость, ведь второй помог первому, но не вызвался всю жизнь вести его. И тут первый осознаёт, что трость та не золотая.
Считаю, что он должен как можно скорее осознать это, и сказать себе: «Открой глаза, ты в новом мире, ты жив, у тебя новая жизнь, пользуйся её плодами, пока не наступит зима. Живи!».
III. Живя
Существуя на Земле, человек, если можно так сказать, живя, живёт. Не потому, что так надо, а потому, что он волею и неволею сам этого хочет. Ведь всё, что он делает, зависит только от него, от его интеллекта и способностей. Именно эти три элемента, ум, интеллект и умение, являются для человека теми светлячками в ночи.
В нашем мире человек уподобляется муравью, который стоит посреди огромного поля, у которого одна цель: дойти до края. Но он не может, т. к. по пути ему может встретиться злосчастная соломинка, при виде которой он остановится. Он её интеллектуально потащит за собой, тем самым усложнив свой путь. Но муравей, как и сам человек, уверен, что дойдет до дома. Но он не знает, что жизнь его предаст, как предала Леонида спартанца. Так, выйдя с той злосчастной соломинкой на дорогу, он будет раздавлен мимо проходящим существом. И всё тут. Да, такова жизнь, - скажем мы, но нет, - скажу я, - человеку всегда предоставляется альтернатива, которая может привести его к стабильному существованию. Стабильность - это не обеспеченность средневекового вассала или античного римского сенатора. Стабильность - это когда человек живет в промежутке между бедностью и богатством. Вот его радость: он живёт. Абсурд, скажите вы. Нет, это реальность. Так даже те, которые жалеют, что они живут, и даже тот, кто в данный момент лезет в петлю, с ностальгией вспоминают минувшую жизнь. Тот же факт, что стул выбит из-под ног, говорит лишь о том, что жизнь пройдена. Так что радуйся, что ты жив. Считай себя избранным, но не брошенным, Любящим, но не одиноким. Именно в данный момент жизни, живя, ты, реализуешься как человек. И пусть ты не войдешь в учебник истории, который будут зубрить ученики, ты войдешь в энциклопедию сердец окружающих тебя людей. Их закладка всегда будет вложена на твоей странице.
Но человек устроен так, что ему всегда все мало, и тогда он становится жертвой - нет, не окружающих, а самого себя. Он не смог перескочить ту планку, которую сам установил для себя. В результате неудачного прыжка, он падает в ту массу, которая до него пыталась достичь недостижимое. Но и тот, кто его достиг, может умственно истощится, так как он потерял все силы на тот главный жизненный прыжок. Он задыхается от славы, потому-то это и есть уж, который кусает не ядовито, но больно. Пользуйся тем, что есть. Не везде светофор светит зелёным, напрасно ждать перемены цвета.
Все же живя, живи, а не существуй, внеси свой вклад в жизнь другого, иначе почему ты здесь? Не будь самолюбивым, будь общественным, учи тех, кто не знает. И тогда, садясь отдохнуть после трудного, утомительного дня, ты скажешь: «я живу живя!».
Купидону
Для человека труднее всего найти свою путеводную звезду в жизни не потому, что он её не видит, а потому, что её нет на небе. В данный момент она светит не для него, а для других. Купидон не желает тратить на него свои стрелы, так как считает, что ещё рано. Но по прошествии небольшого количества времени ты осознаешь, что данное божество просто забыло про тебя, как забыл Бог о Жанне д,Арк. И тогда ты пытаешься всё сделать сам. Ты думаешь, что у тебя получится, ведь ты многое проходил удачно. Первым делом, отрываясь от родного гнезда, ты, как голодный ястреб, ищешь себе подходящую пару. Видя данного индивида в пределах своего ареала, ты начинаешь безудержно метаться с мыслями: «Это моя звезда!».
На I этапе - периоде обнаружения (как вас величать?), первым делом ястреб пытается войти в её круг под разными предлогами, порой доходящими до абсурда: «А не найдется ли у вас открывалки?». И вот в данный момент происходит чудо: он слышит её голос, который позже, сидя в своём гнезде, он будет воспроизводить в уме. Позднее, узнав её имя, он запомнит его навсегда; в ответ называя своё имя, им будет отдана часть себя, потому что, по его мнению, ещё один человек, доселе незнающий его, теперь будет знать его имя.
И тогда начинается то, чего он с упоением ждал. II этап: период знакомства (у тебя такие красивые глаза!): ему открыт путь в её лучезарный ареал. По её приглашению он посещает её апартаменты - для чего, скажете вы? - как раз для того, чтоб разглядеть её поближе. Позднее ему станет привычнее её лицо, фигура, и он начнёт засматриваться на её характер. Но это будет позднее, а теперь он в облаках, он переступил неизведанное, он с ней общается вечерами, порой до полуночи, сидя и попросту болтая ни о чем. Но для него не важен сам разговор - ему важно само его присутствие рядом с ней.
III Этап: период дружбы (Ты мой лучший друг) приходит неожиданно для него самого, когда эти разговоры затрагивают личное, он готов рассказать ей все, так как доверяет ей, не требуя от неё держать секрет. Ведь она пять минут назад назвала его лучшим другом. Но он не рад, ведь он ждал большего. И тогда у него начинается в отношениях субпериод осознанной слепоты. Именно тогда ястребом и начинают пользоваться, он это осознает, но не хочет верить, ведь, находясь у нее, он чувствует себя свободным. О Боги, почему вы так строги к нему? Он пытается с помощью друзей осознать суть происходящего, но не может, ведь он ещё и глух к чужим словам, как были глухи к словам Одиссея его моряки во время их возвращения домой. Тогда он опять пытается собственными силами выбраться из этого тумана. Он избегает Звезду, нет, не звезду - она уже его женский идеал. Но он не может, её лучи опаляют его крылья, сердце, и он сдается. Он делает все, что она просит, с болью в груди: «вдруг полюбит». Но нет, сломанную ногу коню не исправишь. Он говорит себе: завтра же признаюсь в своих чувствах к ней, но, заходя, он теряет ту мужественность и снова становится уязвимым птенцом.
Но наступит IV этап. Период признания и последующего разочарования. (Нет, я не для тебя… Ах какой абсурд!). Признание происходит незаметно для него самого: это как вулкан Везувий, который неожиданно выплеснул всю лаву на беззащитный город. Так он неожиданно сказал, что готов изменить свою жизнь ради своего идеала. Но тут следует невозмутимое «нет!» - МОЛ, ХАРАКТЕР ЗВЕЗДЫ НЕ ПОДОЙДЕТ К ДОБРОМУ И ХОРОШЕМУ ХАРАКТЕРУ ЯСТРЕБА. Эти жгучие лучи ударили его прямо в сердце, и он камнем падает вниз, даже не пытаясь опомнится. Потому что он этого не хочет. С каким трудом пришлось ему взлететь до звезды - и с какой стремительностью он падает вниз, в пропасть, в тёмную пропасть. Он разочарован не только в звезде, но и в судьбе.
V этап: период просветления (Я помню чудное мгновенье, Но надо жить дальше). В данный момент ты чувствуешь себя на дне океана, привязанный цепями к злополучному Титанику. Ты думаешь о том, что всё надо начинать сначала: снова предлоги, снова советы - надоело, не хочу. Конечно, всё будет хорошо, и ты опять будешь чувствовать себя Марком Антонием, готовым ради Клеопатры предать республику. Ведь так устроен наш мир, с первого раза ничего не даётся. Ведь так, господин Купидон, а?
Диалог
- Наш мир устроен так, что кому-то всегда чего-то не хватает. Вы хотите иметь большее, ведь это заложено у вас в генах. Не так ли, господин Авраам?
- Нет, это просто жизнь заставляет нас быть такими, на самом деле мы те же люди, для нас, как и для вас, так же греет солнце.
- Нет, Авраам, в Израиле оно греет сильнее и круглый год. Но допустим, что ты прав. Тогда объясните мне, почему вы всегда находитесь на пике истории как народ мученик, что, армяне не мученики? Да какие там армяне - каждый народ по-своему мученик. Каждый народ в истории испытывал те же угнетения и гонения, что и вы. Те же лишения прав, что и вы, такую же ненависть к себе, как и вы.
- Ты прав, но, в отличие от других народов, до сегодняшнего дня на нас, евреев, смотрят косо, и каждый, видя нас где бы то ни было, говорит про себя: «жид!», готовясь кинуть в нас уличный камень, надеясь, что придет время, когда нашего рода не станет. Но напрасно радуется тот, кто хочет этого, ведь он не знает, что мы, как коралл в море, прилипаем к скале, и надо приложить большие усилия, чтобы его вырвать. Но вырвавши коралл, он не замечает, что след-то на скале остаётся. Так и память о нас будет жить в веках как о народе Соломона, давшего миру принципы нравственного вероучения.
- Но Авраам, ведь люди не просто так называют вас жидами, должна же быть этому причина. Ведь почему Моисей вывел евреев из Египта: потому что на это была причина - спасти еврейский род от угнетения. Почему арабы воюют с евреями? Потому что на это у них есть собственная причина - вернуть город Иерусалим. В чем вы особеннее нас?
- Понимаешь, люди просто завидовали нашему умению быть всегда первыми. Уважающий себя патриот не потерпит, чтоб не его национальности люди будут заведовать делами во всём государстве. Но даже когда еврей и не занимает государственные посты, он всегда первый потому, что в нём начинает действовать его инстинкт самосохранения, он будет метаться как рыба в аквариуме, как птица в сетке, как змея в мешке, но добудет то, что хочет. Ведь он считает себя избранным, избранным не в том смысле, что он выбран богом, а в том, что он, не имея своей родины, сможет доказать, что главное для него не деньги и не обман, а просто жить, как люди, как человек, который кушает серый хлеб и запивает водой. И уже после этого он берет счеты в руки и спускается в свой магазин, ведь для него это обычная жизнь.
- Но тогда, Авраам, почему я не встречал представителей вашего народа, работающих в поле в грязи и поту? У вас, в основном, чистые магазинчики, вы в белых рубашках, а поверх ещё надеваете жилетки.
- Нет, это глупости, мы также способны пахать поле с утра до вечера, но, понимаешь, в пустыне хлеб не вырастишь, в результате этого мы нашли способ прокормится, продавая то, чего нет у других, впоследствии на вырученные деньги покупаем себе хлеб. А магазинчики - это современные инновации, в средние века, я тебя уверяю, нам приходилось ежедневно преодолевать путь в несколько километров до ближайшего города, и там ты не был уверен, выгонят ли тебя, убьют или не заметят.
- Но Авраам, скажи, почему те евреи, которые в жизни никогда не читали тору, не знают иврита и тем более в какой стороне света находится Иерусалим, считают себя евреями, совершенно не задумываясь над вопросом: «А я что-то сделал хорошего для моего народа, чем я схож с израильским евреем?»
- Понимаешь, им просто выгодно в данный момент быть такими потому, что они считают, что достойны той славы, которой достигли представители их нации. Например, слыша еврейскую фамилию на конгрессе спорта или… Он думает: я как еврей смогу добиться того же самого или меня будут считать евреем, способным добиться таких же успехов. Но я тебя уверяю, что в трудное время для нашего народа он первым поменяет свою нацию даже на того же жалкого цыгана, лишь он был в безопасности. Ведь не так ли, неизвестный странник, а, собственно, как тебя звать-то?
- Меня?.. Адольф!
Луна и солнце
Знаешь, о чем мне вчера рассказала небесная звезда? О вечной любви между луной и солнцем. Правда, их небесная любовь отличается от земного чувства привязанности между людьми. Потому, что чувства светил более нежны и светлы. Но белые облака образуют между ними пустыню, которая непроходима ни для луны, ни для солнца. Солнце всегда спешит навстречу луне, но не может встретить её, так как, пока оно взойдет, луна уже сходит с небосвода. Светило страстно ждет встречи, но оно не знает, что их встрече мешают ночь и злая морская буря, которая на свой бал созывает темные облака. Причиной этого является чувство зависти бури к чужой, безгрешной любви. Но, несмотря ни на что, луна не перестает ждать встречи с любимым, ей не дают скучать верные друзья солнца, звезды. Они, как маячки, помогают солнцу увидать яркий блеск луны и освещают ему путь к ней. Это ангелы, которые своими крыльями разгоняют облака, и когда падает звезда, она жертвует собой ради любви луны и солнца.
Ветер мне шептал, что, несмотря ни на какие преграды, они любят друг друга. Доказательством этого служит то, что луна верно ждет своего суженного. Когда же ранним утром мы видим на небе одновременно и луну, и солнце, это значит, что уже состоялась их долгожданная встреча. Тогда луна красная оттого, что теплые лучи солнца, которые дотрагивались до её поверхности, согрели её, корона солнца обвенчала обоих. Они слились в единый энергетический круг, который извергает на Землю любовную энергию, именно ту энергию и тот порыв, которые испытывают любящие люди. Луна, как безгрешная девушка, и дальше будет ждать снова и снова те редкие моменты, когда она сможет прикоснуться к горячим от страсти лучам солнца.
Лишь небесным созданиям суждено узреть их страстную любовь, а нам же остается надеяться, что лунно-солнечная страсть будет неугасаемой. Ведь они достойны друг друга! Не так ли?
Самосознание или национализм?
Когда в одном государстве сосуществуют несколько наций, то самым больным вопросом для них является наличие национального самосознания. Того определяющего элемента, который появляется у человека в результате его культурно–политической деятельности. Для него его национальность не главное, на первый план выходит осознанная принадлежность к государству. Казалось бы, вопросов не должно быть, там, где родился человек, там и его Родина. Но тут возникает вопрос: может ли человек, не говорящий на государственном языке, так как он с детства говорил на своем родном языке, чувствовать себя частью государства, в котором он родился и живет. Чтобы ответить на данный вопрос, надлежит ответить на другой вопрос: а почему индивид национального меньшинства не видит себя одним из элементов многонационального государства. Может, у него нет таких прав как у нации, которая составляет большинство в данном государстве? Может, он чувствует ущемления своих прав, или угроза состоит в том, что он подвержен насильственной денационализации? Корни всех вопросов таятся в национализме большинства, это, своего рода, духовная болезнь общества XXI века. Так уж принято, что нация, которая получила свободу после века ущемлений, хочет стереть годы бездействия и унижения. Именно в таких моментах и страдают национальные меньшинства. Они испытывают на себе то, что испытывало националистически настроенное общество, будучи на втором плане в политической жизни. Но националисты не задумываются, что индивид не виноват за грехи незнакомых ему людей, его с ними связывает лишь нация.
Когда представитель национального меньшинства видит все это, то ему, конечно же, не захочется жить в стране, где его не любят, ему легче будет жить на своей исторической Родине, в том месте, откуда пришли его предки. Ведь он начинает в душе осознавать себя частью своей прародины, так как этому способствуют несколько факторов: язык, культура и любовь к Родине. Составляющим может являться даже то, что, например, когда человек слушает народную музыку, у него по телу начинают бегать мурашки - это звучит в человеке национальное самосознание, он готов плясать и петь, так как он почувствовал родное. Национальные мотивы поднимают человека в его миражную страну, и хотя он понимает, что это ненадолго, он все равно спешит воспользоваться любой минутой, так как в данном случае это все, что он имеет. Пусть, выйдя из этого состояния, он осознает, что он все-таки еще окружен людьми, которые не понимают его культуру. Он будет обладать чувством самосознания к государству, которое будет цениться им как свое. И в будущем судьба поставит все на свои места. Индивид получит свое государство. Нет, уже не миражное, а настоящее, так как он будет видеть и общаться с такими же, как он. И, что самое главное, общение будет проходить на родном для них языке. Такое будущее настанет, надо только надеяться и терпеливо ждать.
У каждого из нас должно быть чувство национального самосознания, иначе тот, кто избегает данных чувств, может оказаться культурным изгоем, человеком-хамелеоном. Именно такие «перекати-поле» и являются самыми главными националистами. Например, крещеный еврей является самым ярым антисемитом, или же, когда в государстве сменяется политическая обстановка, он может подло выступить врагом своей нации, примеров таких людей уйма, начиная с унионистов и заканчивая людьми, которые выступают за нейтралитет.
Ошибка многих обществ состоит в том, что они не выступают против таких хамелеонов и терпят высказывания культурных уродов. Конечно же нужно быть осторожным и в том плане, чтобы национальное самосознание не переросло в национализм, история показала на примере межэтнических конфликтов, что не следует себя считать представителем избранной нации. Все мы равны под солнцем, мы дышим одним и тем же воздухом, мы подвержены одним и тем же чувствам и эмоциям. Так что перед тем, как считать себя самым большим патриотом, надо задуматься о наличии и других людей, которые так же как и ты в душе хранят национальное самосознание.
Българското
Бял, зелен, и червен са цветовете, мили на сърцата ни не само защото сме българи, а затова, че съществува държава, която можем да я наречем втора родина. Родина? - ще питате, - да, родина, ще отговоря аз, защото от България дойдоха нашите предци, на български език говорят нашите деди и деца, българско хоро играят нашите хора на големите празници.
В душата ни живее славянин, който е преминал морета и гори за да достигне Родопите, в нас живее хайдутин, който се борил против Византийско и Турско робство, нашите предци са борили за нашето бъдеще. Ние сме бесарабски българи, но това не дава повод на никого да смята, че нямаме нищо българско, самото нашето съществуване говори, че извън България живеят българи, които са запазили своя род, език и култура. Мисля, че тоз, който не обладава с един от определяващите елименти на нацията, не може да се нарича българин. За това ли се борил Васил Левски и Христо Ботев, за това ли е писал Иван Вазов и Паисий Хилендарски? Който не знае своя роден език, няма родина, той е изгой в нашото общество.
Нашото родно село е връзка със България, и когато ние сме извън село, това значи, че сме извън нашата малка България. И нека някой да казва, че ние не сме българи, защото нашите предци побягнаха от държавата си във трудните и минути. Все пак ще им цитирами Нико Стоянов, който пише, че ако не би се случало това, немаше да се съхрани истинското българско.
Българският род никога не е склонил главата си, макар че бил угнетен от великите държави. Нашите българи ели куприва, лобуда, ама изцелял, защото във тях живеел и продължава да живее българския свободолюбив дух. Задавам си въпрос: защо всичките бесарабски българи не вървят заедно, защо съдбата им е толкова различна? Възраждането на българите може да бъде само тогава, когато всички ще се обединим за да бъдем едно цяло.
Не трябва да се срамуваме, че сме българи, трябва да показваме хубостта на българина, неговото гостоприемство и трудолюбие. Казвам и ще казвам, българинът се ражда и умира с мотиката във ръката си, защото той не може да живее без работа. Вижте старите хора: в едната ръка държи пръчката, с която се подпира, а в другата – метлата, с която мете, не е важно как той прави работата, важно е, че той не може да стои без за да работи. Баббите, за да не стоят без работа, плетат и предат. Всичко това говори, че българинът е неутомим, той обича природата, затова голямата част от живота си той работи под открито небе. Той работи от ранна сутрин и гледа да завърши работата си по-рано не за да си почине по-скоро, а да се заеме с друго дело. О Боже, защо си дал на православните българи толкова мъчителен живот.
Никоя не може да се сравни с българската майка, това е най-святото, което имами. Нашите баби Илийци хранят и свои и чужди, защото за тях да бъдеш българин значи да бъдеш неин син. Представете си жените, които ще стават рано сутринта само затова, че трябва да ти наготвят или трябва да те събудят за дълъг път, и когато ние заминаваме, те стоят до портите и плачат, защото те не могат повече да ви виждат всеки ден. Българската майка - това е слънце, което грее над нас, това е луна, която ни освещава пътя във нощта. Ако майката я боли сърцето, то знайте, че тя не може да бъди сама, както и къщата не е къща без хора.
Ако българското живее във душата ни, ще разберем, че всичко, което имаме, трябва да го съхраним. Да развием във селата си българското знаме и да не забравяме нашите бълкански братья. Трябва да знаем и да научим, че зад нас стои цялата нация, че в ръцете ни са българските национални ценности. Когато посещаваме някое българско село извън България, трябва там все пак да се чувствами истински българи. Но и да не забравяме, че ние сме ответствени за бъдещето на Българското.
Да запазим Българското!
Наука или любовь?
Индивид устроен так, что, идя по своему пути жизни, он должен всегда выбирать, в какую сторону свернуть, или же как выбрать кратчайший путь к достижению своей цели. В тот момент в голове у него вертится только одно, цель «Х», для каждого она может иметь разное значение: кто-то хочет реализоваться в бизнесе, кто-то - в науке, а есть люди, для которых не важны эти области жизни. Для них цель - это жить и пользоваться плодами жизни, которые растут для всех. По данным признакам индивидов можно разделить на два противоположных типа личностей: I тип: Фанаты науки, II тип: Фанаты жизненной любви.
Первый тип личности характеризуется осознанной привязанностью к науке в любой области деятельности, данный тип формируется на школьном этапе человеческой жизни, а именно тогда, когда ученика стал увлекать тот или иной предмет. Почему именно определенный предмет привлек внимание формирующийся личности? По поводу этого можно выделить несколько причин: это, во-первых учительский элемент, когда преподаватель своею добротой и углубленностью знаний стал привлекать ученика, во-вторых, все зависит от того как сам учитель относится к своему предмету, использует ли он богатую методологическую базу или же его уроки, прямо говоря, скучны и для него самого, в-третьих, ученик интересуется предметом именно в том случае, если в определенный момент он обнаружил в себе способность понимать самому то, что ему «недорассказал» учитель. В тех случаях он не обращается за помощью к «преподу», он сам ищет ответы на интересующие его вопросы. Когда же им будет проделано это несколько раз в течение месяца, и после очередного урока он почувствует рвение снова пойти за недостающей информацией, то в данном случае можно констатировать, что у него прослеживаются симптомы протофанатизма к науке - стадия А. Когда же по истечению года он начнет понимать, что ему не интересна ни одна из наук, кроме его любимой, и в тех случаях, когда на контрольной работе по предмету «У», он занимается своим предметом «Х», и, приходя домой, он еще садится за кипу книг по его предмету и старые газеты с целью найти что, то из своей области, вырезать и положить в особую папку, - тогда следует считать, что у него возникает симптом профанатизм стадия Б. Что дальше? - а дальше он до окончания школьного периода будет усовершенствовать свои знания, участвуя в конференциях и олимпиадах. Что, в свою очередь, сделает его известной личностью в школьной среде. Когда его видят сверстники, они с двойственным чувством восхищения и зависти будут смотреть на него, как смотрел на Зевса Геркулес, который не мог разгадать секрет популярности своего отца. Профанат начинает понимать, что вся жизнь его должна быть связана с его любимой наукой. Он мечтает открыть неизведанное и констатировать открытое.
После завершения лицейского курса он получает возможность реализовать себя. По двум причинам: во-первых, так как он имеет возможность читать специальную литературу в большем объеме, во-вторых, в университете приветствуют его стремления. Именно на Вузовском этапе его жизни у него возникает фанатизм к науке. Симптомы этого феномена таковы: человек живет только одной мыслью: добиться успешных результатов в науке за счет своих знаний. Он готов с утра до вечера сидеть в библиотеке, хотя его мучает чувство голода и, порой, зимнего холода, он притупляет эти чувства в себе словами: «еще чуть-чуть, вот осталось две странички». Но прочитав две страницы, он, как наркоман, чувствует, что ему этого не достаточно, «а может быть прочитать еще одну главу?» - задает вопрос он себе, хотя знает заранее готовый положительный ответ. На следующий день, приходя в универ, он король на паре, ведь никто не знает того, что прочитал он, никто не сможет рассказать так, как расскажет он, на паре им будет представлен дополнительный материал, так эмоционально, логически рассказанный, что после неё он будет вспоминать с упоением свой ответ, находить в нем свои недочеты и великолепные замечания по поводу той или иной проблемы. Вы спросите: для кого же он это делает? Мой ответ будет таков: истинные фанаты это делают, в первую очередь, для себя и во благо факультета, те, кто недофанатился, это делают, чтобы прислужится какому-либо профессору. (Вот, мол, посмотрите, чего я стою!) Такие недофанаты стараются казаться фанатами, но они быстро устают, кому-то надо их заставлять взяться за свое любимое дело, лишь потом, позже они понимают, что планка науки ими была поднята слишком высоко, как бы они ни старались - все равно не дается им контрольный прыжок. Но они считают себя избранными, так как не хотят смириться с этим, любят, чтоб их хвалили, хотят, чтоб о них говорили везде. Впрочем, жалко смотреть на них, ну что же поделать, на нет и спросу нет.
Возвращаясь к фанату науки, хотелось бы остановиться на его личной жизни. Хотя, честно говоря, у него её нет, так как наука превратилась в его личную жизнь, он влюблен в нее. Хотя у них и прослеживаются некоторые попытки быть с кем то. Они понимают, что или их ум используется в корыстных целях, или же у них нет времени на так называемые пустые траты времени, «вместо этого прочитал бы два параграфа». Позже у фаната наступит поствузовская жизнь, им успешно будет зачищена докторская, ему будут подражать его студенты. Казалась бы, он достиг того, чего хотел, но тут, возникает период осознанного озаренного просветления. Когда при возвращении домой его никто не встречает, в холодные ночи его некому согреть. Когда после тяжелого дня у него раскалывается голова, ему никто не принесет чай и не приласкает, он крикнет себе: «Хватит! Не могу больше так!» И только после этого, подойдя к зеркалу, он будет удивлен своим видом - помятый ворот рубашки, пятно от кофе на галстуке, и самое страшным для него будет тот момент, когда на своей бороде и волосах он обнаружит седину. Возможно, после этого он будет искать её, ту самую, или приставать к студенткам, но все будет не то.
Жизнь окончена для тебя, дорогой друг, ты ведь хотел науку Х, вот и иди к ней, она тебя приласкает и согреет, но помни: книги греют ум, но не тело. Ты раб книги, а не любимый человек своей жены, ты любишь их, а не они тебя – ведь они бездушные предметы, они, как временные девушки, - попользовался и бросил, зная, что она не попросит ещё. Поздно дорогой друг поздно, надо было думать раньше. Для тебя наступило жизненное всё. Несчастный одинокий человек.
Что ж, перейдем ко второму типу личностей: «фанаты жизненной любви» - скрытые Казановы. Для них любовь - это когда их любят и когда они стремятся, чтоб их любили не один, а несколько человек, данный тип личности формируется на этапе позднего лицейского возраста, дискотеки и клубы - вот их «библиотека»; уходя из дому, он не думает, когда, а уверен с кем он вернется, ведь он любит жизнь так же, как и она его. Данные Дон-Кихоты на каждом углу друзьям хвалятся, мол, посмотри, позавчера был с блондинкой, вчера с брюнеткой, сегодня иду на свидание с крашеной дурой. Для них девушки - это объект их внутреннего издевательства и сексуального пользования. Для них не важно, что- потом, ведь у них есть сейчас. Разбивая сердца девушкам, они не чувствуют свою вину, ведь это очередной дискотечно–клубный флирт. Порой некоторые повторяют одни и те же комплименты (вчера Ире, сегодня Кате) типа (Катя, какие у тебя красивые зеленые глаза). Хотя вчера Ире говорил, что ему не нравятся девушки с зелеными глазами, а голубые глаза, как у неё, напоминают ему о небе. В результате этого она будет им названа его «единственным» ангелом и падет ему на колени. Нет основания, считать, что они не осознают подлость своих поступков, так как порой некоторым девушкам нравятся такие индивиды, то они этим и оправдывают свои поступки (она сама хотела этого).
Можно заметить, что у них жизнь не многоэтапна, так как они «охотятся» по образцу и не хотят нарушать традиционный способ вынюхивания своей добычи.
Дальше больше, у него начнутся романы на работе, и все, что связано с этим. Возможно, он попытается остепениться, так как для таких просветление наступает значительно раньше, он возьмет себе в жены девушку, он будет стараться уделять ей внимание, каждый день дарить ей цветы, повторять ей, как сильно она любима им. Но сколько волка не корми - он все равно в лес смотрит. Ему надоест, как он считает, скучная семейная жизнь, это не для него. В кого он превратился - в перчатку, которую надевают (Хватит, Не могу больше так!)? Охота начинается со следующего дня и будет продолжаться всегда. А жена превратится в его домашнюю слугу, или же, также от скуки, займется романом с водителем («как он со мной поступает, так и я с ним»). Такая же жалкая ситуация и здесь.
А что же дальше, спросите вы, как не быть вообще фанатами, как избежать заражения этими феноменами? Считаю, что человек не может избежать неизбежного, нужно самому принимать решение, как выйти из циклоповой пещеры. Осознание необходимости выхода приводит к переходу человека в третий, совершенно новый тип, который можно назвать типом в судьбу верующих. Данный тип является самым приемлимым в личностном отношении для человека. Для индивида в данном случае не стоит выбор «любовь или наука», для него главнее любить близкого человека и просто увлекаться наукой («служить бы рад, прислуживаться тошно»), для окружающих его коллег он будет казаться фанатом, но он и его вторая половина знают, кто же он на самом деле. Он простой человек, который радуется жизни вместе с любимой, утром ходит на учебу или работу, вечером, придя домой, опять же с любимой обсуждает свои успехи и неудачи. В таком случае везде присутствует элемент взаимодоверия и взаимопонимания. (Любимая, я работаю, чтоб прокормить нашу семью, чтоб летом мы с тобой поехали отдохнуть на Канары и чтоб ты не испытывала лишений, ну и потому что мне нравится мое дело, но не больше, чем ты.) При этом данный индивид на первый план ставит свои личностные отношения, так как, потеряв книгу, можно найти копию, а копию любимого человека не всегда можно найти.
Из этого следует, что не важно, кто ты, доктор наук, ты должен всегда чувствовать за собой дыхание любимого человека. По приходу домой чувствовать прикосновение его нежных губ и благодарить судьбу за то, что ты, если и был фанатом, то стал любителем, или же за то, что она сделала тебе такой подарок в виде любимого человека. От тебя требуется лишь беречь ее; из-за того, что был с любимой, ты не должен расстраиваться, ведь это была судьба. Не выучил какой-либо семинар из-за того, что был с любимой, и, придя в универ, ты его рассказываешь с той же уверенностью, как если бы ты его учил, - это тоже судьба. Не подготовил доклад для конференции по той же причине, а утром оказывается, что её отменяют, - это тот же судьбоносный случай.
В заключении можно отметить, что везде и всегда индивид должен быть самим собой, а там уже кто он - фанат или нет - пусть решают окружающие. Для него важно всегда любить и быть любимым.
Не так ли?
"ЧТО ЕСТЬ ИСТИНА?"
Истина сделает вас свободными.
Иоанн (8: 32)
"Что есть Истина?" — спросил римский прокуратор Понтий Пилат у того, кто должен был знать ответ на этот вопрос, то есть у Иисуса Христа. Но наместник, так и не дождавшись ответа, отвернувшись, вышел. И истина осталась нераскрытой для будущих поколений людей.
Многие ошибаются, когда истину определяют как синоним понятия «правда». Правда в своем понятии имеет другое значение. Это точный факт, без каких-либо других способов его объяснения, например, для историка правдой будет то, что Гая Юлия Цезаря предательски убили 15 марта
В каждом столетии были мудрецы, стремивщиися познать истину. Так, Аристотель писал: «Прав тот, кто считает разделенное - разделенным и соединенное - соединенным». Из этого следует, что если, например, мы считаем что остров - это часть суши окруженная со всех сторон водой и в то же время имеем этому веские доказательства, что, во-первых, он не может считаться материком, так как этот клочок в длину и в ширину составляет лишь несколько десятков километров, а во-вторых, он не имеет никаких естественных связей с материком. И в-третьих, общедоказано, что это остров и тем более на картах он обозначается именно так. Короче говоря, что научно доказано и не может быть опровергнуто той же наукой, то и является истиной.
В истории философии тем же Аристотелем истина понималась как соответствие знания вещам, Платон и Аврелий Августин истину представляли как вечное и неизменное абсолютное свойство идеальных объектов, Д. Ом определял её как соответствие мышления ощущениям субъекта, И. Кант видел истину, как согласие мышления с самим собой, с его априорными формами. Какое бы определение философы не давали истине, это их подход к определению данного понятия, их истину мы не можем примерить к нашей истине, потому что у каждого она своя. Как невозможно найти на свете двух абсолютно одинаковых людей с одинаковым разумом, так в мире нет одинаковых истин. Сколько людей, столько и мнений, — гласит бессмертный постулат. Каждому человеку надлежит найти истину в себе самом. Дождь - одно природное явление, и его бесчисленные капли могут влиять как положительно, так и отрицательно на разные объекты. Так и мы не можем воспринимать все утверждения философов основными объясняющими фактами существующего. Ведь в данном случае все зависит от того, как устроен тот объект, на который упали капли, если на траву они повлияют положительно, то на электроприборы они повлияют отрицательно. Лишь нашим внутренним сознанием мы можем определить, что для нас на данный момент может являться определением истины. В данном случае все зависит от того, чем занимается индивид, ищущий истину, если он занимается наукой, то истину он будет искать в своей духовно-научной области. Большинству из нас так же сложно разглядеть истину, как доехать до Луны на велосипеде. Во-первых, потому, что истина так же неподвижна, как гора Магомета, которая отказалась сдвинуться с места даже ради пророка, так что ему самому пришлось идти к ней. И нам приходится следовать его примеру, когда мы хотим стать хоть немного мудрее. Во-вторых, то, что считаем истинным мы, могут считать «неистинным» другие. Например, не для всех истинным является утверждение, что во время второй мировой войны имел место геноцид евреев и цыган. Для объяснения своего утверждения они будут предъявлять документальные и устные свидетельства, которые будут представлять данные события в свете, который на данный момент будет правдивым для истиноговорящих.
С того времени, когда Дельфийский оракул возвестил вопрошающему: "Человек, познай себя", человек не знал более высокой и важной истины. Без внутреннего восприятия человек не в состоянии познать истину. Люди осознают, насколько труден путь к восприятию истины. "Истина — алмаз, сокрытый в глубине; а те вещи, что лежат на поверхности нашего мира, взвешиваются на неверных весах традиции", — сказал Байрон. Давайте же оглянемся на все наши жизненные успехи, на успехи нашего мира, на красоту рекламных щитов и блеск освещения ночных мегаполисов. А теперь, окинув взглядом все это, подумаем, а затем назовем, если сможем, то исключительное место на нашей планете, где Истина была бы почетным гостем, а ложь и притворство — неприкаянными изгоями. Не сможем. И никто не сможет, если, конечно, не захочет внести свою лепту в огромное море лжи, затопившее ныне все области национальной и общественной жизни. "Истина! — восклицал Карлейль, — истина, пусть даже небеса обрушатся на меня всей своей тяжестью за любовь к ней; и никакой лжи, даже если вся небесная Обитель неги и праздности станет ценою моего отступничества".
Ежедневные газеты, политические и общественные партии и движения в двадцать первом веке, вполне могли бы сделать своим девизом бессмертный вопрос Жоржа Дандена: "Кто из нас двоих кого надует?" Даже наука, некогда служившая спасению Истины, уже перестала быть храмом голого Факта. Почти все нынешние ученые заинтересованы лишь в том, чтобы навязать своим коллегам и широкой публике собственные идеи и пристрастия — какие-нибудь новомодные теории, призванные содействовать, прежде всего, прославлению и росту авторитета своих авторов. Немецкий мыслитель Рихтер писал: "Я слышал, что некоторым философам, которые искали Истину, чтобы воздать ей хвалу, являлось на поверхности вод не ее, а их собственное отражение; и вместо Истины они начинали восхвалять себя". Так и современный ученый готов отвергать и замалчивать всякое свидетельство, идущее вразрез с господствующими ныне научными гипотезами, — точно так же, как миссионер, действующий среди язычников. Но и те и другие выступают за свою истину, и те и другие правы по-своему, опровергая чужую истину считая её признаком варварства и нецивилизованного невежества. Veritas odium parit (истина рождает ненависть). Так, миссионеры считали, что вера в Бога - это истинная вера, этим они мотивировали насильственную христианизацию «язычников», а ацтеки в свою очередь истинной считали веру в солнце, ведь от него, как считали они, исходит жизнь, и это было их истиной.
Если в себе её трудно найти, спрашивается, так где же нам в таком случае искать истину? Некоторые ищут её в церквях и мечетях, некоторые - сидя часами и занимаясь йогой и медитацией, а кто-то даже не задумывается о существовании истины. В эпоху античности истина казалась Демокриту богиней, лежащей на дне колодца столь глубокого, что надежд на ее освобождение остается очень мало, а при нынешних обстоятельствах мы вынуждены признать, что истина спрятана от нас как минимум навечно невидимой, темной стороной Луны.
Если ты не можешь найти истину, то это не значит, что её нет, просто ты не приложил достаточных усилий для её поиска или для тебя ещё не настало время познать истину. Истина существует, и она где-то рядом. Чтобы обнаружить её, следует приложить усилия к её поиску, не попробовав, не познаешь вкус. Какой бы маленькой ни была крупица золота, затерянная в куче мусора, она все равно остается благородным металлом, и ее стоит извлечь, даже если для этого придется немного попотеть и испачкаться в грязи. Зачастую понять, чем не является вещь, не менее полезно, нежели понять, чем она на самом деле является.
P. S.: Истина — Голос Природы и времени,
Истина — в нас затаенный наставник —
С неба ниспослана, мир весь объемлет,
Солнечный свет, всех ветров дуновение...
У. Томпсон Бэкон
Дополняя Аристотеля
(О Предшествующем и последующем)
Великий мыслитель античности Аристотель в своих «Категориях» попытался определить сущность многих философских понятий, которые в дальнейшем интересовали умы тех, кто хотел определить с точки зрения философии жизни определения, данные апостолом философии. Аристотель давал примеры исходя из эпохи, в которой он жил и творил. Я же попытался дать примеры, исходя из послеаристотелевских эпох и вплоть до наших дней, то есть до двадцать первого века.
Для того, что одно предшествует другому, [или первое другого], Аристотель определяет четыре смысла.
В первом и самом основном смысле - по времени, в зависимости от которого об одном говорится как о более старом и более древнем по сравнению с другим: ведь нечто называется более старым и более древним потому, что времени прошло больше. Так, например, основание Рима предшествовало основанию Константинополя. Этому утверждению есть веские доказательства: по легенде Рим был основан в
Из вышеизложенного правильнее было бы определить последующее событие как окончание или следствие предыдущего действия или события.
Второй смысл аристотелевского предыдущего действия имеет следующее определение: «Первее то, что не допускает обратного следования бытии, например, "одно" первее "двух": если имеется "два", то прямо следует, что имеется "одно"; но если имеется "одно", то из этого не обязательно следует, что имеется "два", так что от "одного" нет обратного следования остального. Таким образом, перевес, надо полагать, у того, от чего нет обратного следования бытия». Так, с теологического подхода можно определить то, что до того как Бог создал нашу Землю, здесь не было ничего. И ничто не являлось предыдущим действием для данного события. Само создание земли обетованной являлось предыдущим событием, которое привело к появлению жизни на планете. Для тех, кто всю жизнь проводит в духовных делах неважно то, что было до Бога, они рассматривают жизнь с самого создателя. Для людей же науки второе определение Аристотеля не может быть приемлемо, так как для нас понятен их интерес к тому, что было до того, как возникла Земля. Образование нашей планеты для них выступает последующим действием, после того как кусочки космических тел в результате центробежных сил, действующих как снежный комок в сугробе, образовалась Земля. Второй смысл аристотелевского определения предыдущего события имеет явно предопределенный характер. Человека всегда интересовала предыдущая неизвестная сторона бытия, иначе Магеллан бы не решился на кругосветное путешествие в
Третьим смыслом предыдущего события мыслитель определял тем, что первое говорится в смысле определенного порядка, так, как в науках и речах. В доказывающих науках имеется предшествующее и последующее по порядку (ведь геометрические элементы по порядку предшествуют чертежам, а в искусстве чтения и письма звуки речи или буквы предшествуют слогам), и одинаково в речах - а именно вступление по порядку предшествует изложению сути дела. В данном случае можно определить то, что для математиков в системе чисел за цифрой один существует обратный порядок чисел в виде нуля, минус одного и т. д. вплоть до бесконечности. Для химиков элементы таблицы Менделеева будут предшествовать формулам, те же в свою очередь, являясь последующим событием. В то же время могут выступать, как и предыдущим, так как они предшествуют решению задач. То же событие с таким же успехом происходит в лаборатории физики.
Далее, в четвертом значении аристотелевского предыдущего, то что, лучшее и более чтимое, по-видимому, по природе первее. И обычно большинство утверждает, что люди, более почитаемые и более любимые им "первее" его. Аристотель понимал, что этот смысл наименее подходящий. Мы ведь не можем считать, что Клисфен, проведший свои реформы во благо Греции в 509 -500 гг. до нашей эры, был раньше жестокого реформатора Драконта жившего в
Итак, вот, пожалуй, в скольких смыслах говорят о том, что предшествует, или первое. Помимо указанных смыслов первого, Аристотель определил то, что имеется, видимо, и другое значение того, что первее, а именно: о той из вещей, допускающих обратное следование бытия, которая так или иначе составляет причину бытия другой, можно было бы по справедливости сказать, что она по природе первее. А что нечто такое есть, - это ясно: бытие человека допускает обратное следование бытия с истинной речью о человеке; в самом деле, если имеется человек, то верна речь о том, что он человек. И это обратимо: если верна речь о том, что есть человек, то человек есть. Но верная речь, ни в коем случае не есть причина бытия вещи, однако вещь, по-видимому, есть некоторым образом причина истинности речи: ведь в зависимости от того, существует ли вещь или нет, речь о ней называется истинной или ложной. Здесь на первый план выходит само утверждение, которое по своей сути имеет предшествующее значение. И в последующие моменты истории многие утверждения станут первыми толчками к многовековым диспутам, которые будут иметь следственно-теоретический характер. Итак, Аристотель определил пять значений первого и второго, я же в свою очередь дополнил философа с позиции индивида двадцать первого века.
Часть II. Мания души.
КРЫЛЬЯ НАПРОКАТ
ГЛАВА 1. На пороге роковых перемен.
«Смерть стоит того, чтобы жить,
а любовь стоит того, чтобы ждать…»
В. Цой
Злой будильник жестоко вернул меня в реальность, не позволив досмотреть до конца свой, как обычно, приключенческий сон. И как только я разлепила глаза, ко мне пришло горькое осознание того, что необходимо через полчаса быть на работе. В комнате еще пахло Новым Годом: гирлянды из белой бумаги, старательно пришпандоренные скотчем к потолку, развешанные повсюду и вращающиеся на ниточках снежинки… Тоже белые. Апельсины на столе, привезенные из дома, несколько валяющихся пачек бенгальских огней… Их я в праздничную ночь забыла истратить. Но в данный момент все это было так далеко от меня… Я резко подорвалась с кровати, по-солдатски натянула на себя рабочую форму, также быстро напялила шубу и сапоги, выскочила из почти пустого общежития и поспешила на троллейбусную остановку.
Троллик тоже оказался почти пустым. Оно и понятно: для всех нормальных людей Новый Год еще продолжался. И мне так еще хотелось продолжения праздника, уехать обратно в Лазовск (теперь, правда, у городка другое название – Сынжерей, но я привыкла к старому), домой, прочь из Кишинева, подальше от обязанностей и забот. Но сейчас оставалось лишь смириться со своей сегодняшней участью. Настроение поднимала лишь красота этого январского утра. Все вокруг дышало зимней свежестью, а в окнах троллейбуса блестели солнечные лучи, проливая свет на морозные рисунки. Я, улыбаясь, вгляделась в эти окна и подумала, что все не так уж и плохо на самом деле.
В пиццерии № 23 компании «Andy’s Pizza», расположенной на проспекте в центре города, это рабочее утро не отличилось ничем особенным. Почти. Вообще же работа официанткой в этой компании меня не особо напрягала, даже нравилась, несмотря на всех этих экспертов, загадочных клиентов, через которых осуществлялся контроль над выполняемой работой, несмотря на все требования, запреты, штрафы и т.д. Зато настроение портили взаимоотношения в коллективе. Я работала здесь уже четвертый месяц, и атмосфера среди персонала не позволяла получать моральное удовлетворение работой.
Я всегда с грустью вспоминала Бельцкий коллектив Эндиса, в котором мне посчастливилось работать в прошлом учебном году. Было очень весело. Там от приколов официанток у клиентов частенько глаза на лоб лезли. А когда мы что-нибудь отмечали вместе, то на столах и барной стойке зажигали не только официантки, но и бармены, десертница, даже администрация! А здесь, в кишиневском коллективе все было по-другому. В основном из-за стремления некоторых людей показать свою власть или превосходство над остальными.
Вот и сегодня работа мне особого удовольствия не приносила. Радовало только то, что пока еще мы, официанты, ходили в праздничных дедморозовских шапках. И радовалась по ходу одна я.
- Так классно, что еще можно пару дней походить в этих новогодних шапках, правда? – поинтересовалась я у официантки, которая помогала мне вытирать приборы.
- Не знаю, мы итак ходим все в этих желтых батниках, как цыплята из инкубатора, а тут еще эти шапки носить заставили.
- А мне так нравится… - вздохнула я и решила сменить тему разговора. – Ты прикинь, в бельцком Эндисе, когда они праздновали Новый Год, приходила эксперт, переодевшись в Снегурку, Дедом Морозом был директор. Мне сестра рассказала.
- Да? Круто! Наши эксперты вряд ли вообще когда-то придут нас поздравить.
- Так она не только поздравляла их стишками всякими, еще и плясала с ними, завывая: «Девочки... Давайте, танцуем!!! Да поживее!!!»
Наш разговор прервал скрип входной двери. Мы, как по команде, повернули головы. В помещение вошел молодой парень в спортивном костюме, на мой взгляд, лет тринадцати, хоть и выше меня на пол головы. Когда он проходил мимо нас, я поздоровалась, как и требовало от нас начальство. Он, почему-то сдерживая улыбку, тоже поприветствовал меня. Сел он за столик, который обслуживала я. Ну, я и притащила ему меню, предложила комплексный обед. Мальчик не отказался. Тогда мне показалось странным одно обстоятельство: обычно мальчики его возраста не ходят в Эндис в одиночку. По крайней мере, я такого не могла припомнить вообще. А когда я принесла ему заказанные блюда, его слова, честно признаться, повергли меня в шок.
- Ты красивая… - неожиданно произнес он и спустя мгновение добавил, - очень.
Эти слова были настолько несовместимы с его возрастом, что мне понадобилось несколько секунд, чтобы оправиться от шока и пробурчать в ответ «спасибо». Я поспешила прочь, чувствуя, как меня покидает привычное внутреннее спокойствие. И дело было не в смысле его слов. Мне комплименты от клиентов давно уже успели надоесть, и я не обращала на них никакого внимания, это меня даже раздражало, особенно когда парни пытались выведать мой номер мобильного.
Его смелый переход на «ты», уверенный тон… заставляли чувствовать себя младше него! Эта мысль задела мою гордость и теперь я, словно стукнув себя по голове чем-то тяжелым, как обычно в таких случаях, специально наябедничала всем про комплимент. Мне сразу посоветовали быть настороже, чтобы клиент не убежал, не заплатив. Не знаю почему, но я не поверила, что он убежит. Не могу объяснить почему – интуиция наверно. А один официант Вова даже сказал мне, что он этого малого знает.
- Да? И откуда? – незамедлительно поинтересовалась я.
- А мы жили на одной лестничной площадке, но сейчас они переехали куда-то. Но это такой безбашенный малый… - покачал мой коллега головой и убежал к позвавшим его клиентам.
Я вынуждена была подождать и, когда он вернулся, я продолжила свои расспросы:
- Ты сказал «безбашенный». Почему?
- Ну, он спорил постоянно с мужиками, которые были намного старше него, и даже ставил их на место, - ответил Вова.
- Понятно… - задумчиво пробурчала я, схватила ближайший поднос и, погрузившись в собственные мысли, побрела собирать грязную посуду.
Предположения моих коллег по работе не оправдались: малый заплатил и даже чаевые оставил. Остаток рабочего дня ничем не отличился. А вечером, когда я снова начала возиться с приборами, почему-то вспомнила этого странноватого мальчишку. Вы не поверите, но именно в этот момент он прошел мимо нашей светлой пиццерии и помахал мне рукой. Стеклопакеты вместо привычных стен позволяли видеть все, что творится на улице. Я лишь улыбнулась в ответ. Интуиция подсказывала, что наша встреча была далеко не случайной, и дальнейшие события убедят меня в этом. Но, скорее всего, я бы и забыла об этом случае, если бы он не пришел больше.
А он пришел. Пришел спустя неделю. Но прежде, чем перейти к продолжению этой истории, я расскажу сначала о себе, чтоб вы знали. На данный момент я являлась студенткой, училась в столице нашей небольшой страны Молдовы, которой я даже горжусь. Пусть она и небогатая, но воздух наполнен здесь чем-то особенным. Может тому виной дружелюбие здешнего народа. Некоторые называют Молдову страной сказок. И где-то они очень даже правы. Но я о другом. Дизайн интерьера – уже вторая специальность, которую я надеялась получить. Прошлым летом я закончила трехлетнее обучение в бельцком универе по специальности бизнес и администрирование. И так как бизнесменом я себя отнюдь не чувствовала, решила пока не прощаться со студенческой жизнью. По первой профессии у меня была возможность устроиться на работу, но я выбрала именно Эндис. Многие говорили, что я поступила очень глупо, но впоследствии я еще не раз буду благодарна судьбе, что меня занесло именно сюда.
Зато вторая профессия, даже в процессе обучения приносила неизмеримое удовольствие. В основном потому что я обожала рисовать. Обитала я в общежитии вместе со своей одногруппницей Юлькой, где в основном проживали историки и философы, но находились среди них и психологи, и даже гипнотизеры. С Юлькой я познакомилась на вступительных экзаменах. Тогда я просто подошла к ней и предложила: «А давай, будем жить вместе». Вот так и стала я дружно жить с этой хрупкой девушкой-болгаркой.
У меня есть сестра, младшая. Она в этом учебном году должна была стать психологом, училась и работала недалеко от городка моего детства, расположенном на севере Молдавии, - в Бельцах. Оксана или Ксюха, как ее все уже успешно прозвали, очень любила придумывать для знакомых басни про свою личность. И, как ни странно, они ей верили. Однажды она решила убедить всех в том, что посещает кружок сумоистов. Обладательница довольно красивой и стройной фигуры, до этого все равно так жаждущая сильно похудеть, теперь якобы стремилась набрать вес и как можно скорее. Для большей убедительности она еще показывала все окружающим, как глотает какие-то таблетки, чтобы быстрее потолстеть, а также демонстрировала все боевые стойки, которым якобы обучилась на уроках этой борьбы. И никто тогда даже не задумался, обучает ли вообще кто-нибудь в Молдове этому сумо. С юной приколистки смеялись все подряд. Слухи разносились не только по Бельцам, об этом узнали вскоре и в Лазовске. Вслед ей частенько кричали что-то наподобие «Ксюха! Давай, выбивай дверь!». Вы представляете, как менялись в лице друзья, которым она через определенное время по очереди объявляла, что все это не более, чем пустая выдумка? Могу добавить: были и такие, что приходили в ярость от того, насколько ловко она их обдурила.
Есть бабушка и дедушка, которые постоянно заботятся о нас с сестрой, и неизменно ждут нас в родном Лазовске. Бабуля умудрялась с завидной выдержкой делить время между своими родными и хозяйством. А вообще ей страх и ужас всегда вселял голод, поэтому она вечно старалась снабжать продуктами, за что ей спасибо большое. В школьные годы мы были далеко не самыми примерными внучками. Помню, однажды бабуля пыталась устроить нам с сестрой домашний арест за то, что мы че-то натворили ужасного. Так мы сказали, что будем тоже наказывать себя за то, что провинились, и голодать ровно столько, сколько будет длиться домашнее заключение. В итоге вечером мы с Ксюхой уже плясали на дискотеке.
Деда тоже мы с сестрой частенько выводили из равновесия. Раньше он очень любил заставлять нас с сестричкой батрачить. Однажды, пропуская занятия в школе, мы согласились поехать с ним на поле, собирать кукурузу. Итак, ранним утром дед завел трактор, бабуля паковала торбы с едой, я и сестра удобно устроились в кузове, включив любимый магнитофон-фонарик на всю громкость, как только мы отправились в путь. В колонках ревел тяжелый рок, заливая вместе с нашим девчоночьим хрипом всю округу. Тогда для нас это было очень модно. Выдался замечательный октябрьский день. Всю долину, по которой медленно тарахтела мощная дедова машина, осветил золотой рассвет.
- Нет, я его сегодня точно достану, - грозно пообещала Ксюха, - Что ему навсегда расхочется брать меня с собой на это злополучное поле.
И мы, словно в поддержку этим словам, запищали, что есть мочи. Терминатор (т.е. дед, которого мы прозвали так после нескольких случаев, когда он пьяный в бешенстве крушил стулья и бил посуду), осторожно держа руль, повернулся, и в его глазах излучались безудержный гнев и ярость. Мы благоразумно замолкли, но ненадолго…
Добросовестно мы трудились часа два. Нам постоянно в пример дедушка ставил каких-то наших ровесников, которые тоже тут помогали нам. Но что нам можно было сделать, если мы не очень-то привыкли пахать в огороде, и нам такая работа вообще не нравилась. В конце концов, наш музон вывел деда из себя, и он яростно погнался по полю за беззаботно хохочущей Ксюхой. Но когда мы начали пинать гнилые арбузы и помидоры, он затрясся и покраснел от злости. Я немножко забеспокоилась за его и так не стальные нервы, но вскоре приготовилась отфутболить очередной арбуз, который почему-то шмякнулся мне прям в лоб! Ксюха залилась смехом. Какая кукуруза? Дед гнал нас прочь, чтобы не видеть всего этого сумасшедшего спектакля, навсегда распрощавшись со своими намерениями заставить нас нормально собирать урожай. Вот так мы с Ксюшей добились, чего хотели. Но уезжать вечером в кузове, заполненном кукурузой, под мелодии любимых песен было немного грустно и как-то не особенно хотелось, даже несмотря на то, что мы все-таки устали весь день убегать от «хозяина нашего дома». Мы пообещали себе, что еще вернемся.
Но следующей осенью дед не хотел брать нас с собой на сборы кукурузы, ни за какие коврижки. Его могла только бабуля заставить взять нас. Он в тайне Ксюхе даже 50 лей предлагал, только чтобы мы не ехали. И все же подкупить нас было нельзя. Разок мы еще съездили с ним, но теперь вели себя гораздо приличнее.
Бывало и такое, что дедушка из дома выгонял нас. Конечно, мы сами были во многом виноваты. Не слушались, бродили допоздна по дискотекам, а наши поклонники в свое время такую жизнь устраивали и нам, и всем домашним, что скучать уж точно не приходилось. Разбитые стекла, ночные звонки на домашний телефон, поломанный во дворе заборчик, раскиданные по огороду тапки и калоши с крыльца, перекинутая через сетку в соседский двор тачка, треснутая детская горка, погнутый номер дедушкиного трактора… Вот, что ожидало нашу семью, если мы с сестрой не уделяли внимания определенным личностям.
Зато когда теперь я стала получать второе высшее образование, да еще и работать в придачу, дедушка загордился мной и с удовольствием встречал меня дома, в надежном причале. Сестра тоже время от времени бывала поводом для него ходить довольным.
* * *
Итак, это чудо явилось спустя неделю. Он спросил у Вовы, какие столики обслуживаю я, и сел именно за один из них. Сохранить маску спокойствия и безразличия было невообразимо сложно, но, думаю, мне это все же удалось. Сейчас мне удалось не только унять дрожь в руках, но и уверенно, долго смотреть в его детские глаза, когда я принимала заказ. Я будто пыталась понять, почему именно он – единственный, кто за последние два года заставил меня почувствовать что-то к себе. Пока я не знала, что именно я чувствовала, но можно было с уверенностью сказать, что привычного серого равнодушия к пацану, сидящему сейчас на расстоянии трех шагов от меня, было не видать, как собственных ушей. Но ответа в его глазах я не находила: он отводил взгляд в сторону, не выдерживая моего. Зато я разглядела на этот раз небольшой шрам на его щеке, грубо набитую татуировку на правой руке (буква «К», окруженная лучами), пачку сигарет на столе. Все это заставило меня сделать вывод, что детство у него было далеко не легким и беззаботным. Одновременно это меня интриговало.
На следующий день на работе мне крупно не повезло. У меня убежали клиенты, не расплатившись. Сумма их заказа составляла где-то 400 лей. Вообще у меня до этого никогда не убегали посетители. Убегали у других официантов, потому что они сами пропадали – уходили курить или обедали долго, но я практически никогда не оставляла клиентов без внимания. Совесть не позволяла, что ли. И даже сейчас я заметила, что эти четверо парней вышли из заведения. Я побежала за ними. Остановить их, разумеется, не получилось: я же не каратистка и даже не сумоистка какая-нибудь. Для таких случаев обычно в заведениях имеется охранник, но в пиццерии № 23 охранника почему-то не предусмотрели. Стало очень обидно, в основном от того, что эти наглецы позволили себе так безнаказанно и просто уйти. Абсолютно расхотелось работать дальше, да я вообще готова была тут же написать заявление об увольнении.
- Не плачь, Галь, - пытались меня успокоить девчонки, - у некоторых официантов на полторы тысячи столики убегают!
- Мне все р-р-ра-авно, - всхлипывая, возразила я, - у меня до этого никогда… никогда-а не убегали клиенты-ы. Да еще так нагло встать и уйти – это ужасно…
- Ничего, все бывает в первый раз, - продолжались их безуспешные попытки, - и не надо пока увольняться.
- Я все равно напишу заявление, я так работать не могу, - отрезала я, - Девчонки, обслуживайте мои столики, я лучше сейчас пойду домой или буду вам помогать приборы вытирать. Все равно я не смогу сейчас работать.
- Хорошо, - неохотно согласились они, - но, может, ты успокоишься и через некоторое время опять начнешь обслуживать столы?
- Нет, - четко решила я, - я сегодня уже точно не буду обслуживать никого. Мне так эти бессовестные типы настроение испортили, что я уже ничего не хочу. Как я буду клиентам улыбаться, если плачу и не могу остановиться? Сейчас я рассчитаю последний столик и буду вам помогать.
После этих слов я направилась к компьютеру. Возле выхода я неожиданно для себя увидела знакомое детское лицо. Пережитая до этого обида моментально потеряла всякое значение, потому что его грустные голубые глаза смотрели прямо на меня. Слезы сами по себе перестали катиться по щекам.
- Привет, - поздоровалась я, проходя мимо него.
Я попыталась представить себе, какое впечатление способна произвести моя внешность в данный момент: размазанная на ресницах тушь, опухшие глаза, да и еще опять предательски затряслись мелкой дрожью руки, выдавая мое волнение. Картина, возникшая в моем воображении была не из самых приятных. Нужно было срочно привести себя в порядок. Я отнесла своим клиентам счет и убежала в раздевалку, на ходу отмечая, что этот странный малый довольно долго общается со своим бывшим соседом Вовой. Когда я возвращалась из раздевалки, когда бродила туда-сюда по залу, я чувствовала, как его взгляд преследует меня всюду, он был прикован ко мне до самой последней секунды. Мальчик ждал заказанную у Вовы пиццу с собой. Я засмущалась наверное и спряталась на мойке. Безумно хотелось отбросить все свои предубеждения, подойти к нему и поговорить. Мне потребовалось несколько минут, чтобы я окончательно решилась на такой шаг. Было очень сложно из-за мнения окружающих, хоть я привыкла эти все мнения, кроме мнений близких мне людей, ни во что не ставить. Это бы выглядело по меньшей мере очень глупо и нелепо. Передо мной посреди дискотеки становился на колени крутой, упакованный мужик, за которым бегали многие эндиспиццовские бабы, то какой-то иностранец рисовал 10 баллов на салфетке и, улыбаясь на все свои 32, махал ею мне, а я их отшивала на глазах у всех своих коллег. А тут при них уже придется мне строить глазки какому-то непонятному малолетке?! И, несмотря на это, я все же решилась…
Когда я неуверенными шагами направилась в зал, мальчишки уже не было. Я остановилась возле подсобного столика, схватила полотенце и на автомате принялась вытирать приборы, в то время как мой взгляд неустанно искал его. Стеклопакет позволил разглядеть его силуэт среди прохожих. На улице быстро стемнело, но все равно я видела, как он ждал, пока загорится зеленый свет, чтобы перейти дорогу. Мы на долю секунды встретились взглядами, я быстро отвернулась. Он уходил, оставляя меня с легким оттенком грусти и разочарования от неудавшейся попытки познакомиться с ним. Именно в этот момент я осознала, что хочу быть с ним, но тогда я еще не решалась до конца признаться себе в этом.
Вскоре я выбрала подходящий момент и ненавязчиво пристала с расспросами к Вове. Я спросила уверенно и напрямую:
- Что этот молодой спрашивал на счет меня?
- Не бойся, он только хорошее спрашивал, - неохотно поделился мой коллега, - Хотел узнать твой номер телефона, но у меня же нет твоего номера. Я ему так и сказал, что не знаю.
- Ага… понятно, - задумчиво произнесла я, - А как его зовут?
- Саша. Малый по ходу в тебя влюбился, - улыбнулся официант и поспешил с подносом к клиентам.
Больше я задавать вопросов не стала. Главная информация была добыта. Я узнала его имя, и это позволяло гадать на него. В основном меня интересовало, что он обо мне думает. Есть одно такое гадание на картах, которое почти стопроцентно это показывает.
Здесь можно еще добавить следующее: через полчаса после того, как этот Саша покинул Эндис Пиццу, я опять взялась обслуживать клиентов и улыбалась им не меньше обычного. А от моей недавней обиды на убежавших клиентов не осталось и следа. Наоборот, все это придавало сегодняшним событиям более яркую окраску.
Вот так, впервые после долгого времени затишья во мне проснулись какие-то чувства. Причины этого обстоятельства кроются во мне самой и в моем прошлом…
Я вообще большая фантазерка. Это бабуля так считает. И наверно это действительно так. (Но это касается только моих мечтаний. Относительно реальных событий я предпочитаю либо говорить правду, либо вообще ничего не открывать. Так мне значительно легче жить.) Так вот, когда-то в далеком 2001 году я прочла одну очень интересную книгу, которая сразу для меня стала любимой, а ее главный герой – идеалом мужчины. Не знаю, как мой мозг может придумывать такие нереальные мечты, но я хотела встретить его в реальной жизни. Просто увидеть.
Спустя один год я его встретила. Встретила одного Дениса. Я пребывала в огромнейшем шоке от того, насколько он был похож на рыцаря из любимой книжки. Да он был абсолютно таким, каким я его себе представляла! Конечно, я не стала сразу строить себе из Дениса идеала. Тогда я еще понимала, насколько это было бессмысленно. Тем более что мои безумные фантазии осуществились. Я увидела любимого героя. Не хватало только рыцарских доспехов, белого плаща и черного коня Бреда.
Денис был старше меня на 4 года и вскоре он уехал со своей девушкой в Румынию учиться в ВУЗе. У меня своя жизнь била ключом. Мы с сестрой жили, отрываясь, как говорится, по полной. Было много ошибок, впрочем без которых я бы не получила важных жизненных уроков. Но потом мне наскучила поверхностность моей жизни, в которой я выбирала глупые пустые развлечения вместо, например, совершенствования своих духовных качеств, а настоящих друзей заменяли случайные, но полезные знакомые. Захотелось не мимолетных увлечений, а полюбить по-настоящему, искренне и самоотверженно, даже если неразделенно. Мое желание опять исполнилось. И я полюбила одного человека, который тогда казался мне идеальным и загадочным. Я полюбила и очень сильно, но не его, а того, кого нафантазировала себе в его образе. Видела я его очень редко, примерно раз в полгода. Поэтому приходилось придумывать его себе самой. Гадания, сны говорили о том, что однажды мы будем вместе. Я ждала его, ни с кем серьезно не встречаясь. И это ожидание порой оказывалось слишком мучительным. Ничего не могло принести мне истинного ощущения счастья в те моменты, в основном из-за того, что в этой выдуманной мною любви я потеряла свободу.
Так прошло четыре года. И все мои сны стали сбываться точь-в-точь. Денис по какой-то причине расстался со своей девушкой, приехал в Молдову… Но это уже отдельная история, в подробности которой сейчас я вдаваться не буду. Мы встречались месяц, пока он не уехал обратно в свою Румынию, где у него вскоре появилась другая девушка. Но все же я ему была благодарна. Он вернул мне мою свободу, но вместе с тем отнял желание любить…
И теперь, спустя два года, этот странный мальчуган… Я чувствовала, что он способен был испепелить мое спокойствие и невозмутимость, к которым я так привыкла и которые уже успели надоесть. В первую очередь этому удивлялась я сама, но пока об этом никому не говорила. Интерес постепенно начал перерастать в нечто большее и я сама не заметила, как конкретно влюбилась в Сашу. Теперь мне безумно хотелось увидеть это чудо, но не получалось как-то. Может, он и приходил в Эндис, но я появлялась на работе редко. То заболела и уехала на неделю домой, в Лазовск, лечиться, то на суд обязана была явиться и свой рабочий день тоже вынуждена была провести в родном городке. Суд, на котором я и сестра выступали, как свидетели, был связан с событиями двухгодичной давности.
23 июня 2007 года я, Ксюха и одна наша хорошая подруга Наташка по прозвищу Букашка были приглашены на шашлыки домой к моему бывшему однокласснику Сереже, родители которого уехали куда-то на пару дней. Сережа – ярый поклонник многих групп русского рока, он сам сочинил уже немало собственных сногсшибательных песен и мечтал о создании собственной группы, записи собственного альбома. Вообще наши друзья, да и мы сами, в основном все слушали рок. Так что на этот раз мы заранее понимали, что без звука гитары и истошных ревов вряд ли обойдется. Хотя лично для меня это обстоятельство и было главной причиной, по которой я шла на эту вечеринку – обожаю, когда играют на гитаре.
Итак, часам к четырем дня наша девичья тройка радостно шагала в центр, где мы договорились встретиться с остальными ребятами. В итоге у Сережи на хате собралась целая банда пацанов, человек десять. Из девчонок были только мы. Сначала эта вечеринка ничем особым для нас не отличалась. Хозяин дома притащил из подвала вино. Мальчики бренчали на гитарах и орали разные песни, что есть мочи. Прошел ливень, хоть и недолго, но было очень грязно. А когда стемнело, мне приспичило лазить по деревьям, и я вся испачкалась. Просто мне очень нравится лазить по деревьям, честно. И я не всегда могу себе в этом отказать. К тому времени некоторые парни пошли спать, остальные ребята просто сидели во дворе и болтали. На гитаре уже практически не играли, а если и играли, то тихо: так, чтобы не наезжали соседи. Ксюха и Натали в это время прикалывались со спящих пацанов: накрасили им ногти на ногах и руках лаком. Моя сестра мечтала когда-нибудь стать классным стилистом, поэтому она практиковалась. В этот вечер она проходила практику не только по маникюру и педикюру, но и по макияжу. Двое рокеров наших попросили ее накрасить их в стиле Мерлина Мэнсона, а Ксюха отказать не смогла…
Где-то часа в два ночи меня отправили в дом за закуской. В это время, насколько я поняла по рассказам, около пяти человек перепрыгнули забор, как в боевиках. Они, ничего не объясняя, начали ловить всех подряд и ставить лицом к стене. Ну а я, как уже сказала выше, находилась в доме и пыталась пожарить яичницу, но никак не могла найти ни спичек, ни зажигалки. Тут в коридоре прошел какой-то незнакомец, заглядывая по очереди в каждую из комнат. Я сразу поняла: полиция. Это обстоятельство меня не очень удивило. Я не стала впадать в панику, а наоборот, как ни в чем не бывало, выглянула из кухни и поинтересовалась у него, как у давнего знакомого:
- Извините, пожалуйста, но не найдется ли у вас спичек или зажигалки?
Не то, чтобы я надеялась действительно получить от него огонь. Просто в этот момент я себя виноватой в чем-либо не чувствовала и поэтому считала, что имею право спокойно себе готовить.
- Фамилия? – проигнорировав мой вопрос, начал грозно допрашивать меня мужик со внешностью, не внушающей особого доверия. Позже мы с девками окрестили его «Черный» из-за очень смуглой кожи.
- Дело в том, что меня попросили пожарить яйца, - также проигнорировала и я его вопрос, - и я никак не могу найти ни спичек, ни зажигалки. Так есть у вас или нет?
- На выход, - командным тоном приказал он.
Я не торопилась подчиняться. Почему какой-то непонятный тип, которого я впервые вижу, посчитал, что имеет право вот так просто взять и выгнать меня отсюда? Так не должно быть, не смотря на то, что он полицейский. Тем более что он не потрудился даже ничего мне толком объяснить.
- Но почему? Что я такого сделала? Я просто попросила…
- Ты не разговаривай со мной в таком тоне, - перебил он, - а то сейчас врежу так, что мало не покажется.
Спорить было бессмысленно, но уступать я по-прежнему не желала. Я сделала шаг к нему и гордо сообщила:
- Хорошо, бейте.
Я не боялась. Откуда-то я знала, что он меня не ударит. Он поколебался пару секунд, решая, что же со мной делать, потом схватил клок моих волос и потаскал меня по коридору немного, чтобы я начала бояться. Но я все равно не боялась. Наоборот, даже улыбалась. Не отпуская моих волос, он притянул меня к себе, видимо, чтобы рассмотреть поближе. Я не видела его физиономии, потому что сейчас он удерживал меня так, чтобы голова и шея находились в горизонтальном положении. Я изучала в это время только потолок.
- Почему шея такая грязная? – продолжал допрашивать мужик. Я теперь слабо уловила запах перегара, исходящий от него.
- По деревьям люблю лазить, - честно объяснила я, но он мне не поверил.
Меня вытащили во двор, где я встретилась с девчонками. Нас пока никто не трогал. Мы сидели в беседке, рядом находились двое незнакомцев на всякий случай, чтобы мы ничего не предприняли. Но основное внимание было сосредоточено на наших друзьях. Пацанов по очереди выводили из дома и ставили лицом к стене с поднятыми кверху руками. Одного нашего друга по прозвищу Демон вообще вывели голым, даже нас, девчонок, не постеснялись.
- Ксюха, а когда вы мальчикам ногти красили, то Демон что, голый был? – спросила я, когда увидела эту картину.
- Нет, такого точно не было, - покачала сестра головой, - правда, Букашка?
- Нет, Галюн, мальчики спали крепко, даже не почувствовали, как мы над ними издевались. И никто из них раздетым не был, - объяснила подружка и пожала плечами, - Я вообще не понимаю, что происходит.
- Я знаю, эти полицейские просто хотят добиться нашего признания в том, что мы сегодня мол занимались проституцией, - предположила я, - посмотрим, как это у них получится.
В девчонках я была уверенна, как в себе самой, поэтому мы не боялись. Если что, я не сомневалась: мы сумеем доказать, что мы никакие не девушки легкого поведения. Тут Сережа попытался выяснить, в чем собственно дело. Его схватили двое и потащили в дом. Оттуда мы расслышали его гордые ругательства, затем глухие звуки ударов. Когда до нас, девчонок, дошло, что происходит, всю округу залил наш дружный истеричный вопль. Вскоре Сережу вывели из дома, на его руках мы уже разглядели наручники. Сначала в полицейский участок отвезли пацанов, а потом уже притарабанили машину и за нами. Переодеться, взять какие-либо свои личные вещи не позволили. Когда я залезла в машину, то вдруг вспомнила, что сотрудники нашей «доблестной милиции» бывают далеко не всегда честными и добропорядочными, и прозрачно намекнула об этом девчонкам. Сообразительная Ксюха моментально подхватила:
- Мы боимся ехать с вами, - заявила она водителю и попятилась назад, - мы боимся.
- Девушки, что вы переживаете? – удивился хранитель порядка, - у меня жена, дети…
- Да? Хорошо тогда, - облегченно вздохнула Ксюха, усаживаясь на заднее сиденье рядом с Наташкой, - А то нам столько историй всяких понарассказывали…
До участка мы ехали весело. Из автомобиля выползли, хоть и в грязной домашней одежде, в Сережиных громаднейших тапках, но улыбаясь от уха до уха. «Люди в черном», как мы еще называли полицейских, проскрипев, пообещали, что в ближайшие полчаса нам уже не будет так весело. И они сдержали свое обещание. Наше настроение исчезло, как только мы зашли в помещение. На первом этаже хранители порядка выстроили в ряд наших бедных мальчиков, на которых жалко было смотреть. Сережу притащили сюда босиком, под правым глазом уже красовался ушиб, но макияж от Ксюхи не позволял его полностью рассмотреть. Остальные пацаны выглядели не лучше, особенно поиздевались над теми, кому не посчастливилось сегодня попасть под руку нашей юной стилистки. Как выяснилось позже, Гене повредили печень и ухо, он плевался кровью, и все из-за такого же, как у Сережи, макияжа. Демона прессовали за накрашенные, как у гомосексуалиста, на руках и ногах ногти (он, кстати, об этом сам узнал только вскоре после того, как его разбудили, поэтому объяснить, почему его ногти разноцветные такие, он не мог). Антихристу выдернули здоровый клок волос, Мировскому половину его шикарных длинных волос обрезали под корень. Только двоих ребят отпустили быстро, раньше остальных.
Но об этом мы узнали позже, а пока нас сопроводили в кабинет на третьем этаже, где принялись запугивать тем, что сейчас же позвонят нашей бабушке. Этим у них получилось довести меня до слез в первый раз: я очень переживала за бабулю, у нее сахарный диабет, и ей нельзя было нервничать. Но двое полицейских нас пожалели и не стали звонить, а Черного обманули, сказав, что никто не отвечает у нас дома. Во второй раз меня заставил ныть Черный: он снова схватил меня за волосы и потащил показывать моим друзьям, какая у меня грязная шея. Он унижал меня перед ними, обзывая по-всякому. Вообще мне в ту ночь пришлось несколько раз объяснять возникновение каждого пятнышка на своей шее и одежде. Нас, девчонок, Черный необоснованно обвинял в проституции и в употреблении наркотических веществ, а я требовала гинеколога и проведения экспертизы. Но никто гинекологов и экспертов предоставлять нам не торопился. Зато когда Черный выходил из кабинета, в котором мы зависали, другие стражи порядка позволяли нам посмотреть фотки преступников в альбомах, покалякать что-нибудь на своих газетах. Так прошел примерно час, затем приперся один из наших сегодняшних похитителей и вызвал первую девушку на допрос. Ксюха и Натали не хотели идти первыми, поэтому на выход направилась я. Меня отвели в соседний кабинет, где двое молодых полицейских принялись диктовать мне объяснительную. Это затянулось надолго, потому что один из них больше интересовался моей личной жизнью, что никакого отношения к делу не имело. Его интерес был вызван в основном из-за того, что в процессе допроса выяснилось, что мы, все три девчонки, еще девушки. Это я, не подумав, ляпнула, надеясь таким образом защитить наши честь и достоинство. Парня это очень удивило. Для моих девятнадцати оставаться еще девушкой – в наше время это было большой редкостью и понимала это не только я. Было видно, как он восхищался мной, а я пыталась его спустить на землю:
- Да не так уж это и хорошо. Опыта же у меня нет никакого.
- Ну и что, - возразил он, - опыт можно обрести, а свою честь уже ведь не вернешь, если лишишься.
Вот такая милая беседа велась практически до самого утра. Не хватало только чашек с чаем, мягких кресел и камина. Время от времени в кабинет внезапно врывались Черный и еще один мужчина (начальник уголовного розыска, как выяснилось позже) и портили всю малину. Они обвиняли меня дополнительно еще в том, что я обзывала их и грязно ругалась . На самом деле все происходило с точностью до наоборот, насколько я помню. Но мои слова услышать они не желали. Их злоупотребление властью и несправедливые упреки в третий раз вывели меня из состояния спокойствия и равновесия. В конце концов, меня часам к пяти утра отпустили, а молодой полицейский, которого так интересовала моя личная жизнь, еще свою визитку дал и сонно протянул:
- Приведешь себя в порядок и зайди ко мне в этот кабинет на днях. Номер телефона на визитке есть.
Я радостно схватила объяснительную, визитку, захлопнула за собой дверь и потащилась в кабинет Черного, где обнаружила свою сестру и подругу. Ксюхе тоже досталось от этих чепуршил, это я поняла сразу, как только увидела ее красные и опухшие от слез глаза. Я отдала полицейскому свою объяснительную. Тот, удовлетворенно кивнул, а потом как только заметил у меня в руках визитку, выхватил и порвал ее.
- Давайте я вас домой подвезу, мне все равно в ту сторону ехать, - предложил Черный.
- Нет, - гордо отказала я, - мы сами дойдем.
- Как вы сейчас такие грязные пойдете по центру?
- А мы пойдем по парку. Ничего, сейчас еще очень рано и мало прохожих.
Я не хотела принимать от него никакой помощи. Сначала за волосы таскает, обзывает, а потом переживает за нас и предлагает подвезти? А наши мальчики? Мы понимали, что им-то вряд ли так повезло, как нам. Черный продолжал настаивать. И мы, в конце концов согласились.
«Доблестный милиционер» довез нас до самой калитки. Да еще полторашку вина подарил, чтоб мы с утречка похмелились. Прощаясь, Черный плюс ко всему мой номер мобильного попросил. Я, конечно, ответила отказом. Мы побежали скорее в дом, слыша за спиной звуки удаляющегося автомобиля. А вот в дом мы с девчонками пробрались по-шпионски, чтобы домашние не застали нас в таком виде. Повезло, что дверь оказалась открытой. Я мельком глянула на часы: половина шестого. Мы молниеносно переоделись, подправили размазанный макияж, и также по-шпионски проскользнули за пределы бабулиных владений. Мы направлялись к Сереже домой, осталось только добыть наши вещи.
Из-за этого инцидента Сережина мама поставила перед собой цель – проучить этих «людей в черном», которые так жестоко избили ее сына, незаконно вторглись на территорию частной собственности, не предъявили никаких документов, подтверждающих, что они действительно являются сотрудниками полиции, не обосновали свои действия и т.д. Эта женщина привлекла к этому делу и прокуратуру, и 6-й отдел из Кишинева. И правильно делала: правда была на нашей стороне. С тех пор прошло два года, но окончательное решение судья еще не вынес. Я знаю только, что большинство тех полицейских, которые над нами поиздевались тогда, уволили.
* * *
В феврале у меня начались пары. В Кишинев приехала Юлька. Она стала первой, кому я раскрыла свою тайну. Вообще я не хотела говорить об этом никому и поначалу молчала, как партизан, но подруга отличалась усердием и настойчивостью в таких пытках. Да и внутри меня начинался расцвет таких бурных эмоций, что я не в силах была сдержать все это в себе.
Новое расписание не позволяло уделять работе достаточное внимание, но были и другие причины, по которым я хотела уволиться. 10 февраля я подошла к директору, чтобы написать заявление. Я рассчитывала, что мне дадут еще две недели отработать. Так ведь принято. Но директор сказала, что у нее уже есть официанты и отрабатывать не нужно. Я быстренько написала это злосчастное заявление, холодно попрощалась со своими уже бывшими коллегами и поспешила на улицу, где меня ждала Юлька. Нам нужно было вернуться в общежитие. По дороге ко мне постепенно приходило осознание того, что же произошло на самом деле. Бедной девушке пришлось выслушивать мое нытье на протяжении всего пути:
- Юлька, как я теперь его увижу? Я рассчитывала, что буду отрабатывать еще две недели. Может, он пришел бы в Эндис. Ну почему так? Я теперь его никогда не увижу. Все!
- Галя, не переживай, вы еще обязательно встретитесь, - успокаивала меня одногруппница, - ты же еще зайдешь на работу.
- Но что это даст? Я же не буду вычислять его там весь день. Я приду и уйду. И шанс его увидеть будет один из миллиона!
- Все равно ты его увидишь, в любом случае.
- Но как? – не унималась я, и тут меня осенило, - Я его должна найти. Обязательно. Потому что если я не увижу его еще хоть раз, я не успокоюсь. Так сложно смириться с тем, что я больше не пойду на эту работу!
Когда мы переступили порог своей комнаты, нам позвонила одна подружка Олечка, которая намеревалась прийти к нам сегодня в гости со своим парнем. И спустя полчаса мы уже радушно принимали у себя гостей. Войдя в нашу комнату, они сразу стали восхищаться новогодними украшениями, которые мы с Юлькой решили не снимать до конца зимы, и нашими дизайнерскими способностями. Потом за обеденным столом гости и моя соседка по комнате болтали о всякой всячине. А сумрачная Галя, то есть я, от досады из-за всего произошедшего сегодня со мной, чуть не рвала на себе волосы. Молчать о своих несчастьях я никак не могла. Так что срочно нужно было протараторить все события Оле.
- И единственное, что я могу предположить, - вздохнула я, заканчивая свой рассказ, - так это то, что он живет где-то недалеко от Эндиса, в котором я работала.
- Так я тоже рядом там живу. А-а-а! – воскликнула гостья. - Я знаю! Однажды я шла во дворах там, рядом с твоей работой, и видела молодых ребят. Они сидели на качелях и играли такие классные песни на гитаре…
- Какие песни? Рок?
- Да, рокерские песни, - подтвердила она, - Так прикольно они играли! Ты бы слышала.
- Я уже жалею, что меня там не было. Вполне возможно, что он тоже был там, с ними. А во сколько это было примерно? Вечером?
- Ну, часов в пять вечера, - ответила Оля и принялась объяснять, как найти те качели.
Так как мне нужно было знать точное местонахождение той качели, я попросила Олю начертить мне карту. Ей пришлось чертить. В процессе я спорила с картографом, уточняя для себя, что где находится на этом чертеже. Она мне с радостью принималась объяснять все непонятное, не забывая при этом выразительно размахивать руками. Юлька периодически включалась в споры. Только парень незаменимой подружки смотрел на нас с невозмутимым спокойствием. Потом мы еще поболтали с гостями, но все эти разговоры забылись. Зато хорошо помню, что я была очень благодарна Олечке за предоставленную информацию. У меня появился слабый луч надежды, что, возможно, я когда-нибудь и увижу того интересного, чудного мальчишку.
Когда гости покинули нашу каморку, мне абсолютно не сиделось в четырех стенах. И я потащила соседку по комнате попрактиковаться с картой на деле, чтобы поскорее отыскать возможное место отдыха любимого мальчика, а может и его самого. Было уже поздновато, но до одиннадцати время еще позволяло погулять. Те качели мы откопали не сразу, но благодаря Олиному чертежу мы все равно их нашли. И не смотря на холод и темноту, мы умудрились просидеть, мирно раскачиваясь на тех качелях вдвоем, больше часа.
- В Кишиневе так редко можно увидеть звезды, - с грустью пробормотала я, вглядываясь в небо, - очень жалко.
- Да, - согласилась Юля, - сейчас их тоже нет.
- Вот чего мы сейчас здесь сидим? Как будто этот малый здесь появится прямо сейчас мне.
- Так идем домой, - предложила подружка.
- Нет, не идем. Посиди, пожалуйста, еще здесь со мной, - попросила я.
- Ладно, посижу, - улыбнулась она, - хоть это ничего не даст.
- Ну и что, что не даст, - махнула рукой я и решила сменить тему разговора, - Вот почему именно этот малый мне понравился? Я не понимаю. Бывало, доставали меня разные молодые, но никто из них мне не нравился же!
- Как доставали?
- А есть у нас, в Лазовске, тринадцатый район, - принялась рассказывать я, - Там обитает шайка молодых, они сами себя называют тринадцатым районом. Им всем максимум по десять лет. Короче, шла я однажды в гости к подружке. Было уже темно. А эти хулиганы меня окружили и по очереди подбегали сзади, лапали и быстро убегали. Я не могла им даже сдачи дать, у меня баулы в обеих руках были, да и вряд ли я бы смогла кого-то из них догнать. Это было очень унизительно. И такую сопровождающую компанию я терпела, пройдя довольно приличное расстояние. Один мальчик уже увидел, что я чуть не плачу, он пожалел меня наверно и стал останавливать остальных. И они отстали.
- Ужасно, - покачала головой подруга.
- Но я не раз натыкалась на эту банду, - продолжила я, - Однажды они так меня снежками закидали, что пришлось ходить всю неделю с красным глазом, как у наркоманки. Девчонки их вообще боялись, и мы одно время даже обходили этот тринадцатый район.
- Так почему вы своим друзьям ничего не сказали?
- Да это как-то не то. Что они будут разбираться с какими-то малолетками? Я им вообще об этом не рассказывала даже.
Ненадолго наш разговор был прерван. Мы решили пойти в Эндис за коктейлями. По возвращении я вернулась к начатой теме:
- А в Бельцах, когда мы с сестрой жили на первом этаже, какие-то молодые постоянно пытались ворваться к нам в дом: залазили на решетки (на первых этажах окна квартир чаще всего бывают зарешечены), кидали через форточку ветки к нам в комнату, стучали в дверь. А когда мы ложились спать и включали телевизор, они тарабанили в окна. Тогда у нас еще не было нормальных занавесок, а те узкие две полоски едва закрывали половину окна. Когда они стучали, Ксюха очень боялась и вжималась в ближайшую стенку. Мне приходилось вставать и разбираться с ними. Я передвигала занавески, чтобы не видеть их больше, но через пять секунд их лица выплывали в не задвинутом шторкой пространстве. Ну, и как с такими бороться?
- Не знаю, Галь, давай идем домой, скоро одиннадцать, общага закрывается, - напомнила студентка.
Я со вздохом окинула взглядом окружающие многоэтажки и подчинилась. В тот вечер никто так и не появился – ни рокеры, ни Саша.
Дальше меня ожидали реальные успехи в учебе. Все-таки влюбленность, красивые чувства всегда находят свое отражение в творчестве. Периодически я бывала на качелях. То сама, то с Юлькой висла там по ночам. По-прежнему там я не встречала ни загадочного мальчика, ни его потенциальных друзей. Так пролетело недели две. Благодаря гаданиям я знала, что Саша обо мне не забыл. Меня же все это время терзали двойственные чувства. С одной стороны я понимала, что между нами не может быть ничего серьезного – он же малый еще, а в таком возрасте дети хоть и стремятся быть похожими на взрослых, но все равно редко кому удается избежать кучи глупых ошибок, особенно в любовных отношениях. Мне было достаточно вспомнить себя саму. С другой же стороны теперь я очень четко осознала, как мне необходимо было хоть раз еще его увидеть, ощутить теплоту его прикосновения тоже хотя бы одного. И неважно, что было бы потом. Разочарования именно в нем я почему-то не боялась. Зато сейчас он казался мне таким светлым, что затмил собой все мои предыдущие истории. Одновременно с этим я вовсе не придумывала его себе, он был далек от моего идеала. Просто вся эта его необыкновенность и непредсказуемость… Я таких людей еще не встречала до этого.
Возможно, и его уже никогда не встретила бы. Если бы не Юлька… Благодаря ей я решилась на неприемлемый для меня шаг. Это произошло в конце февраля. Я получила в тот день зарплату и потащила Юльку в Эндис, чтобы отметить это дело. Сидели мы именно за тем столиком, за которым я еще полтора месяца назад обслуживала Сашу. Сначала мы прикалывались с официантами, т.е. с моими бывшими коллегами. Потом сам по себе завязался разговор на счет Саши:
- Мне кажется, Галя, что мы зря ночами на этих качелях сидим и высматриваем его, - высказала свое предположение Юлиана Ивановна.
- Мне тоже уже так кажется, - грустно вздохнула я, - Но что тогда делать? Есть еще один вариант, но…
- Какой вариант? – вскинула бровь подруга.
- Просто этот вариант отпадает сразу, - предупредила я, - Я на него не решусь, а если даже и решусь, то не сегодня. Это точно.
- Блин, Галь, если бы мне так нравился какой-то пацан, то я сразу использовала бы все возможности.
Я глубоко вздохнула, приблизилась к ней и заговорщицки прошептала:
- Его знает один официант, можно спросить у него номер телефона Саши.
На Юлькином лице расплылась довольная улыбка:
- Так подойди к нему и спроси прямо сейчас!
- Не-е-ет! – запротестовала я и вцепилась в стул так, словно меня уже от него отдирали десять человек, - Не сегодня! Понимаешь, Юлька, если Вова догадается, что мне нравится этот малый и ляпнет хоть слово об этом, будет знать весь коллектив! Зачем мне это надо?
- Да не догадается он, - начала уговаривать девушка, - Хочешь, я спрошу?
- Нет, я сама спрошу. Нужно правильно спросить. Ладно, - махнула рукой я, - спрошу сегодня, но чуть позже.
Наверно примерно также боятся дети идти на прием к зубному врачу, когда они готовы пропустить впереди себя всю очередь лишь бы отдалить то, что ждет их за белой дверью стоматологического кабинета. Не могу объяснить, чем именно был вызван мой страх. И дело было далеко не во мнении эндиспиццовских работников – это была отмазка, чтобы Юлька меня быстрее поняла. Мнение моих бывших коллег меня уже не интересовало, все равно с ними я работать больше не намеревалась. Этот страх неизбежно возникал именно в моменты осознания, что наша с Сашей встреча может случиться очень скоро, и что я напрямую этому содействовала.
Но в данный момент я находилась не на приеме у стоматолога, да и очереди у Сашиного знакомого никакой не наблюдалось. Оставалось взять себя в руки и найти Вову. Я застала его возле компьютера со словами «есть важный разговор, подойди к нам, когда освободишься». Официант кивнул мне, затем продолжил выбивать заказ, а я поспешила на свое место. Минут через десять разговор, которого я так боялась, состоялся:
- Вова, я хочу тебе задать один вопрос, - прозвучал мой голос, и он не дрогнул, - только ты никому об этом не говори.
- Ладно, никому не скажу.
- Помнишь того молодого, который просил у тебя мой номер телефона? – спросила я , - Ну, ты его знаешь. Твой бывший сосед.
- Ну и?
- Так вот. Теперь мне нужен его номер телефона, - на деле эти слова произнести было не так страшно, как казалось еще две минуты назад.
Вова если и был шокирован, то умело это скрыл. На его лице не отразилось ни тени удивления.
- У меня нет его номера, - просто ответил он и развел руками.
- А ты можешь узнать у него, но так, чтобы он не догадался, что именно мне нужен его номер? – я не хотела так просто сдаваться. Раз уж решилась использовать эту возможность, то нужно было идти до конца.
Парень только покачал головой:
- Он догадается. Сто процентов.
- Может можно его как-то по-другому найти? – вмешалась моя сподвижница.
- Можно, - кивнул Вован, - Он вроде работает в Интернет-салоне. Это рядом, тоже по Ренаштерий, через дорогу. Я недавно слышал, что он там часто зависает.
Я поблагодарила официанта за предоставленную важную информацию. И когда он удалился, мне оставалось просто обхватить голову руками и бухнуться на стол. Юлька, особо не давая мне времени на раздумья, вскоре уже тащила меня в Интернет. Он находился в подвальном помещении одной из многоэтажек, расположенной недалеко, как Вова и сказал, от Эндиса.
Тот непреодолимый страх возрастал во мне с бешеной скоростью. Впервые прыгнуть с парашюта мне было бы сейчас намного легче, чем зайти в этот салон. Мы стояли неподалеку, пока я отпиралась. Юлька потом говорила, что в те моменты я из взрослой и вполне здравомыслящей девушки превращалась в четырнадцатилетнюю девчушку, которую отправляли на первое свидание. Да я на первое в своей жизни свидание идти не боялась совсем. И вообще я такого не помню, чтобы что-то могло вселить в меня подобный страх. Чем он был обоснован теперь, я не знала сама и чувствовала сейчас себя самой большой в мире трусихой. Пришлось собрать воедино все остатки своего мужества, чтобы сделать этот роковой шаг в Интернет-кафе. Именно роковой, потому что если сейчас мне кто-нибудь сказал бы, к чему этот шаг приведет потом, то, скорее всего, я, не оглядываясь, схватила бы подружку в охапку и побежала быстрей на остановку, добралась бы до общежития и навсегда разочаровалась бы в своем увлечении. Но я вошла, и сейчас могу сказать абсолютно точно, что не жалею об этом поступке. Ведь в жизни все происходит именно так, как и должно быть. Я вошла, зная наверняка, что, захлопнув за собой дверь, придется играть роль, в которой места страху или неуверенности быть не должно.
Ну что ж, я не особо расстроилась, когда поняла, что малого в данный момент здесь нет. Поэтому мой страх постепенно куда-то растворился. Мы с Юлькой посидели полчаса перед компьютерами (сокращенно молодежь прозвала это изобретение человечества компами). Я успела отметить для себя, что этот салон был довольно обширный, с несколькими залами. А также, что повсюду здесь установлены видеокамеры, дающие оператору возможность наблюдать за действиями клиентов в каждом из этих залов.
Близилось наступление одиннадцати часов. Нужно было спешить в общагу. Предварительно мы разузнали у оператора, какие еще операторы здесь работают и по каким дням, их имена. Среди них был один по имени Саша. Его смена наступала через день.
Итак, обе сыщицы пришли в нужный день, но малого опять встретить не удалось. Оператора и вправду звали Саша. Но это был не тот, кто мне был нужен. Наверно другая девушка на моем месте давно уже прекратила бы эти безрезультатные поиски, но я пока отступать не желала. Тем более, что и мне, и моей подруге эти самые поиски приносили неизмеримое удовольствие.
Наступила весна. Солнце улыбалось, заставляя зеленеть окружающий мир, а мне ото всюду веяло холодом без него. Особенно я грустила о нем на протяжении двухдневной поездки в Одессу…
В Одессе в данный момент проживал мой отец со своей второй женой. Я тоже там когда-то училась три года, когда мама еще была жива. Но после ее смерти мы с сестрой вскоре переехали к бабушке и дедушке, в Лазовск. В основном из-за того, что дальнейшее обучение в Молдове было намного дешевле. Папа постоянно нам помогал и мы, случалось, наведывались к нему в гости.
Вообще же я в это время поездку в Одессу никак не планировала. В город-герой захотел поехать мой двоюродный брат Виталик и его друг на собственной тачке. Предложение на выходных мне поступило внезапно. Иначе было и невозможно, так как брат, коренной житель Кишинева, обожает поражать своей внезапностью и срочностью. Я согласилась, потому что поездка на машине представлялась мне весьма интересной. Ну что ж, мои представления оправдались. Мчаться на большой скорости по трассе, слушать, как разрываются колонки от твоих любимых песен и провожать в это время уходящее за горизонт малиновое солнышко… В моих воспоминаниях эти моменты останутся навсегда. До дома папиного мы добрались поздно ночью. Пока заехали за моим давним школьным другом, пока заглянули на морской пляж, на котором хоть было и темно, но все равно красиво, пока нашли нужную многоэтажку.
Ночное море... Оно настолько поражало своим величием, что я невольно даже затаила дыхание, чтобы ненароком не испугать эту красоту. Со словами «мне надо немного подумать» я ненадолго покинула своих спутников и подошла к самому краю пирса. Прохладный ветер обволакивал лицо и игриво трепал волосы. Сквозь быстро плывущие по небу облака выглядывали звезды. И, вы не поверите, но я вместо их обычного равнодушия увидела совсем иное… Они мне улыбались. Серебристым нежным светом. Этим самым они приоткрыли передо мной завесу тайны моего будущего и сказали о том, чего не сумеет показать ни одна колода карт…
Оставалось лишь подождать. Совсем немного. И само это ожидание уже делало каждое мгновение моей жизни необыкновенным. Так ждут дети волшебного Нового Года и появление доброго Дедушки Мороза. А когда эти моменты наступают, они оказываются даже не такими сладкими и счастливыми, как само предвкушение этих событий. И теперешнее ожидание мне даже хотелось продлить немного, потому именно сейчас, в этих предрассветных часах скрывалось намного больше таинственной красоты.
Дома встретили нас тепло и радушно, только папа немного нервничал, что мы так поздно приехали. Но добраться раньше мы бы все равно не смогли: я одесских дорог особо не знала, а карта, которой мы располагали, позволяла изучить лишь центральную часть этого старинного города. Приходилось останавливаться на каждом шагу, спрашивать прохожих, как правильно проехать. Только когда мой старый друг, который всю свою жизнь обитал здесь, присоединился к нашим странствиям, передвигаться мы стали значительно быстрее.
Общий застольный разговор как-то не клеился. Ребята нашли свою тему для беседы, папина супруга удалилась в спальню, ну а я со своим отцом принялись философствовать о жизни. В детстве именно он привил мне любовь к чтению, фантастики в особенности. Бабуля считала, что мое с сестрой стремление фантазировать досталось нам по наследству от папы. В своем детстве он одно время хотел жить как древний человек и делал для этого все возможное: в один прекрасный день заявил своей матери, что отныне будет есть только сырое мясо, нашел себе мощную дубинку, выкопал жилье прямо возле своего подъезда – землянку… Когда появились мы с Ксюхой, он то хотел вместе с нами кота на роликах научить кататься, то пытался с нашей помощью придумать машину времени и т.д. Вот и мы, его дочки, когда жизнь становилась слишком скучной для нас, с каждым разом удивляли окружающих все больше и больше.
Самое время рассказать об одной таком ярком примере, когда мы пытались бороться со скукой одним далеким весенним вечером. Мы тогда еще учились в школе. На этот раз для разнообразия мы решили немного попугать жителей Лазовска. Итак, я, моя сестричка, Натали, о которой я писала выше, и авантюристка Зина одели себе на головы чудовищные, размалеванные красками, коробки. Еще мы напялили на себя какие-то старые кафтаны из бабулиного гардероба, вооружились найденным во дворе деревянным крестом, длиной в метр, с пластмассовой кружкой, одетой на самую верхушку, и бренчащей при ходьбе (мы называли это сооружение таланкой), выскользнули незаметно из дома и затопали лунной ночкой по направлению к темному парку. Ксюха и Зинка умудрялись еще и хрюкать на ходу, пугая прохожих. Но пугались, конечно, не все. Попадавшиеся нам на пути детишки заливались смехом, а одна женщина удивленно поинтересовалась:
- Это что, театр?
В таких случаях мы ничего не отвечали, а шли себе, неспеша дальше. Возле входа в парк я уже еле передвигалась: коробка постоянно сползала, и я через отверстия видела лишь кусочек неба.
- А ну, девчонки, подождите, - шепнула я, но меня никто не услышал. Тогда я от злости хрипло завыла, - А ну подождите меня или я дальше никуда не пойду!
К моему носу одновременно развернулись три коробки, а за одной из них Зинкин голос зазвенел гневом:
- Ты чего орешь? Хочешь, чтобы нас узнали? Да?
- Здесь никого нету, - попыталась оправдаться я и начала жаловаться, - Девочки, я уже не могу так идти. Я ничего не вижу. И дайте мне тоже понести таланку немного.
- Иди уже, как можешь и держись за Наташку, - скомандовала Зина, а сеструха торжественно вручила мне крест. Я также торжественно приняла нашу реликвию, вцепилась в Наташкину руку и поплелась дальше на звуки шаркающих впереди Зинкиных и Ксюхиных шагов. Так как мой «шлем» открывал вид на одно только небо, я на ходу рассматривала мерцающие вдалеке звезды. Внезапно я обо что-то споткнулась и, пролетев метра три вперед, распласталась на земле. Причиной моего падения оказался камень высотой по колено, наполовину перекрывающий вход в наш любимый парк. Хорошо, что посадка получилась мягкая, наверно из-за напяленных трех пар шаровар. Крест с таланкой отлетели в одну сторону, коробка-шлем – в другую. Я в сопровождении девичьего искреннего хохота принялась подбирать все свои принадлежности. И только я накинула на голову этот злополучный коробец, как мы заметили приближающуюся мужскую фигуру.
- Давайте напугаем его, - предложила наша авантюристка.
- Нет, девки, с меня на сегодня приключений хватит, - скромно отказалась я.
Наташка тоже покачала головой. А Ксюха, как обычно поддерживающая Зинку в таких «подвигах», схватилась за подругу одной рукой, другой зацепила таланку. Они захрюкали и уверенным шагом направились за бедным дядькой. И неудивительно, что тот побежал…
Часть 2 >>
Няма коментари:
Публикуване на коментар