"Дым в тумане", Иван Думиника (ч. 2 - продолжение)

ГЛАВА 2. Тайны кишиневских закоулков.

Один современный мистик Ошо, писал о том, что у глупцов где-то таится неизъяснимая мудрость, а мудрые иногда поступают как глупцы: «Логика сердца недоступна уму. У сердца свое пространство существования, в которое доступ уму закрыт. Сердце глубже ума, оно за пределами его понимания. Оно кажется уму глупым. Любовь всегда кажется глупой, в ней нет практичности. Ум практичен. Он все использует для какой-либо цели – таков смысл практичности. Ум целеустремлен, он ориентирован не на достижение конечной цели; он все превращает в средство, но любовь невозможно превратить в средство. В этом вся проблема. Любовь сама по себе цель».

* * *

Вы никогда не задумывались о том, бывают ли подворотни романтичны? Лично я никогда не задумывалась, в особенности о кишиневских закоулках. До недавнего времени. И поняла: еще как бывают…

Вообще же я никогда не питала особых чувств к столице Молдовы. Во-первых, потому что этот город давил со всех сторон своей черствостью и ограниченностью, заставляя чувствовать себя в клетке. Все вокруг были поглощены своими делами и заботами, лица прохожих почти всегда изображали высокомерие или безразличие, редко присутствовали юмор и простота в общении с окружающими. Во-вторых, здешнее небо практически никогда не бывает звездным. Будто звезды прячутся, не желая воплощать в жизнь мечты столичных жителей. Тем не менее, я понимала, что в каждом городе есть свои загадки и свои истории. Просто тогда они мне были еще не доступны.

Этой весной тайны Кишинева краем крыла коснулись и моей судьбы. И клетки не стало совсем. Все казалось волшебным: и радость, и грусть, моменты, когда я находилась в центре головокружительных событий, и одиночество в общаге под любимые мелодии. Может это все зеленеющие городские улицы или аромат цветущей липы, которым порой, казалось, был пропитан весь Кишентаун, может интересные одногруппники и добрые преподаватели моего университета, в который мне посчастливилось попасть в этом учебном году, может гостеприимство студенческого общежития, а может…

Да, наверно в этом далеко не последнюю роль сыграл ОН. Я все-таки нашла ЕГО. Это произошло на следующий день сразу после того, как я вернулась из Одессы. Был хоть и немного солнечный, но все еще холодный мартовский день. Я, решив не упускать удобного момента, попросила Юльку, чтобы она всенепременно пошла со мной в этот Интернет. Тем более на сегодняшний день у нас в планах было еще заглянуть на выставку картин, на которую нам преподаватели посоветовали попасть.

Сначала мы зашли в Интернет. Это было по пути. Дневной свет на этот раз позволил разглядеть снаружи на стене здания надпись яркого розового цвета - «КОТ», а под ней еще добавили имя Саша. Я сразу поняла, что надпись его, осталось только разузнать, почему его так прозвали. Все сходилось: буква «К» на его руке, а здесь накалякано его имя кривым почерком. Оператор Саша, которого я видела в прошлый раз, вряд ли позволил бы себе вот так заявить о своей личности на всеобщее обозрение. Зато это было как раз в духе малого.

Привычный страх теперь почему-то не охватывал все мое существо, а скопился где-то на самом дне моего сердца. Мы попросили оператора поставить нам время за два соседних «компа» в зале со скайпом. Он направил нас в отдаленный третий зал. Это небольшое помещение было расположено в самом конце коридорчика. У подруги как раз получилось пообщаться через видеозвонок со своим парнем, который в данный момент находился на заработках в Австрии. Она громко затараторила что-то на своем болгарском. Помимо нас здесь сидел еще какой-то незнакомый мужчина, который не выдержал этой непрерывной звонкой тарабарщины и попросил Юльку общаться тише. Ну, а мне подобные программы вовсе не нужны были. Я просто висла в «одноклассниках» и переписывалась со старыми знакомыми.

Он ворвался внезапно. Я испуганно оторвала свой взгляд от экрана и посмотрела на вошедшего. Любимые детские глаза на долю секунды встретили мои, я поняла: он узнал меня. Затем Саша подошел к человеку, который сидел в этом же зале, чтобы поздороваться. Мои пальцы немедленно начали трястись, и мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы заставить свои руки нормально печатать. Но для начала мне требовалось восстановить в памяти, о чем же и с кем я общалась только что в «одноклассниках». А это оказалось не менее сложным делом.

Сашу, судя по всему, тоже в данный момент спокойствие покинуло. У него в руках была связка ключей, и он постоянно ими бренчал. Хотя это не только выдавало его волнение, но также говорило о том, что сейчас он хотел казаться более уверенным в себе человеком, чем был на самом деле. Но мне это, черт возьми, нравилось: его такая детская непосредственность, стремление казаться старше. Парни неизбежно теряют эти качества, когда взрослеют.

Он заглядывал в этот зал через каждые пятнадцать минут, то есть еще два раза. То просто так, то под предлогом. Но тогда мы с Юлькой в помещении находились уже сами, так как незнакомец составлял нам компанию недолго. Мое сердце ликовало от счастья, безумно хотелось кричать! Ведь после долгих (и порой казалось совсем бесплодных) усилий я все-таки нашла любимого мальчика! Нет, это мы с Юлькой наконец-то нашли его! Когда мы с подругой остались наедине, когда она закончила свой разговор с любимым и спустилась на землю, я, улыбаясь, как медный таз в солнечную погоду, и задыхаясь от волнения еще больше, принялась сбивчиво объяснять:

- Это он, Юлька… Он… Там… - тыкнула я пальцем в дверь, - Три раза…

- Подожди, - притормозила меня она, - Как он? Что серьезно?

Я молча кивнула.

- Наконец-то! А что три раза?

Я помотала головой, чтобы на этот раз уже придать своим словам логическую последовательность.

- Это он заходил сюда уже три раза! Юлька, как я счастлива! Мы его нашли! – внезапно я осеклась, заменив свои восклицания шепотом: - Ладно, пошли. Нам пора на выставку.

Я не стала дожидаться подругу и выскочила из зала пораньше, чтобы заплатить оператору. И пока она собрала свою сумочку, закуталась в плащ, пока меня догнала, я уже в это время на улице мирно беседовала с Сашей. Мне удавалось вести себя довольно уверенно, вот только единственное, чего я не могла скрыть, так это…

- Почему так руки трясутся? – спросил он и резким движением поднес зажигалку к сигарете. Не дожидаясь моего ответа, Саша предположил: - Бухала вчера?

- Нет, - сообразила я, - Просто мне холодно.

Это были исключительные моменты, когда мне приходилось лгать. Я предпочитала всегда говорить правду. Так действительно проще жить.

- Так парень пусть согреет, - прозвучал совет, но больше для того, чтобы я выдала информацию на счет своего парня.

- Потом согреет, - решила я пока не открывать всех своих карт.

Немного помолчали, потом он спросил, как меня зовут. Теперь мы уже официально были знакомы. Но я минут через пять специально попросила его повторить свое имя. Будто я не запомнила, хотя знала его уже около месяца. Это чтоб он не думал, что все так легко и просто. Саша сидел на корточках и выглядел тогда точно не старше тринадцати. Поэтому свой возраст я пока решила не говорить вообще. Он хоть и спрашивал, но я упорно молчала. Тут на улицу выползла подруга и с интересом стала наблюдать за разговором.

- А ты работаешь в этом Интернете? – последовал мой вопрос.

- Да, помощником оператора, - подтвердил он.

- А как же школа? – удивилась я. – Или ты работаешь после обеда?

- Школа… - пожал он плечами. – Выгнали за «хорошее» поведение.

Вот так раз! Я, конечно, предполагала нечто подобное, но он удивлял меня все больше и больше. Мы еще пообщались с хулиганом ни о чем, затем попрощались и тихонько зашагали дальше.

- Ну что, Юлька? – принялась мучить подругу я, когда мы отошли уже на приличное расстояние. Мне нужно было срочно услышать ее мнение.

- Видно, что это трудный ребенок. Но я ему даю не больше тринадцати лет.

- Ужасно-о-о, - схватилась я за голову и запричитала, - что мне делать тогда? Он же такой молодой еще… Плюс ко всему его еще со школы выгнали, а я вот на второе высшее претендую! Что мне делать? Что делать?!

Я подняла взгляд на синее небо, пытаясь найти ответ среди облаков, потом оглянулась назад, помотала головой и «сменила пластинку». Теперь всю дорогу Юлька слушала о том, какой для меня сегодня счастливый день. Мы добрались до выставки, но картины были от меня сейчас очень далеки…

Я думала о том, что может Саше просто не нравится учиться. И у него в руках была свобода, которой никогда не было у меня. Ведь когда-то мне самой не очень улыбалось посещать скучные пары по экономике. Вообще, получая свое первое образование, я не горела желанием заниматься. Чего нельзя было сказать о профессии, которую я надеялась получить сейчас.

Тогда, три года назад я чувствовала, что должна… Я должна была переписать конспект, должна была хорошо сдать экзамены, я должна была хорошо учиться для того, чтобы потом было легко устроиться на работу, для того, чтобы я и потом была еще много чего должна… И мы практически все так делаем, мы, люди, изо дня в день все бежим, спешим куда-то. И не потому что мы так хотим, но потому что мы должны.

И этот крутой долг – это одолжение самой себе. Ведь так учили с детства и за меня заранее решили, что я буду хотеть того же, чего и все.

Это замкнутый круг, где не существует ни входа, ни выхода. И я, да почти все мы его невольные пленники. Люди – рабы собственных желаний, это неизбежно. Но правило существует для того, чтобы были исключения. Тогда, три года назад, я хотела убежать и избежать. Но понимала, что ничего не поможет: ни побег из дома куда-нибудь на край земли, ни стремление обрести независимость – в таком обществе она невозможна, ни… (последний вариант называть не буду). Тем более, что кому бы я сделала хуже, если бы сбежала из дома, из общества? Я лишь причинила бы боль своим близким и не поняла бы всего того, что должна была понять именно здесь. Побег означал для меня трусость, поэтому я осталась, чтобы идти дальше.

Разве реально ничего не хотеть? Но нет, тогда я устала не от своих истинных желаний, а от тех, которые мне навязали, которые порождает общество. Часто такие желания заслоняли мое «я» и иногда бывало так трудно до него достучаться. Я не хотела и не хочу преследовать ничтожные материальные цели. Я лишь хотела духовного наслаждения, которое порой способен был подарить небольшой кусочек неба, если его волшебство в тот момент я способна была разглядеть. Иногда так хочется поделиться этим с кем-то. Но не с кем. Люди обычно такой бред не воспринимают, кроме детей.

Но теперь я думаю иначе. Каждый должен открыть для себя сам собственное небо. А меня оно продолжает околдовывать вновь и вновь, и каждый раз по-новому, как будто в первый раз… Оно открывает все истины. Стоит только прислушаться.

* * *

В уютном третьем зале Интернет-салона по Ренаштерий перед соседними компьютерами спустя неделю опять сидели две студентки. Одна, то есть Юлька, общалась с друзьями по одноклассникам, а Галя, то есть я, искала в Интернете фотографии каких-нибудь классных машин – нужно было для стаффажа по основам объемно-пространственной композиции. Это такая интересная работа, в которой нужно нарисовать 7 крутых автомобилей и разукрасить разными способами. Одновременно я тоже переписывалась по «одноклассникам» со своим давним другом Сережей по прозвищу Бобер. Бабуля всегда говорила нам с сестрой, что этот бывший Ксюхин одноклассник очень хороший человек, что когда он идет с нами на какое-нибудь мероприятие, то она всегда спокойна за нас. И, правда, он никогда нас не обижал, да и помогал всегда. Например, когда нужно было переезжать с одной квартиры на другую, когда я училась в Бельцах еще, и не раз, Бобер всегда выручал. Ведь мы с Ксюхой были не вполне обычными студентами – со своими шкафами, диванами, столами и т.д. Приходилось нанимать целый бусик. А перетаскивать все свои пожитки до него для нас самих было нереально. Этого довольно высокого парня мы с сестрой сами очень уважали и даже компанию, которая его по большей части окружала, прозвали в его честь – Бобрландией.

У меня тут возникли кое-какие организационные вопросы к оператору и я ненадолго покинула подругу. В коридоре собственной персоной стоял не кто иной, как мой любимый мальчик. Я поздоровалась, а когда возвращалась обратно, он преградил мне путь ногой. Сразу вспомнились далекие школьные годы… Я саркастически вскинула бровь и обошла кругом. Но он вскоре появился в третьем зале. Где-то через минут десять.

Первой под его руку попала Юлька – она сидела ближе к двери. В течение минуты у нее были отправлены приглашение дружить этому молодому парню (кстати, этим он предоставил мне возможность запомнить его фамилию и я ее не упустила) и недописанное сообщение, а также проверены лямки бюстгальтера на прочность. Когда он заходил на свою страничку, я увидела, что ему шестнадцать. Это радовало.

Настал мой черед. Но лучше бы не наставал.

- Посмотри, классные машинки я скачала? – улыбнувшись, спросила я, открыла нужную папку, с удовольствием показывая ему плоды своих трудов.

- Ужасные, - последовал ответ.

Я вдруг вспомнила розовые надписи снаружи на стенах этой многоэтажки и внезапно поинтересовалась:

- А это ты – Кот?

- Я, - подтвердил он.

И ему это прозвище на удивление очень шло. Он действительно напоминал… но еще не кота, а котенка. Спустя мгновенье Саша-Кот, полуобняв меня, уже успешно орудовал мышкой. Он мне нашел где-то фотку одного грузовика, с какими-то ушами, носом, глазами, очками, рогами…

- Хочешь такую машину рисовать? – прикалывался парень.

- Нет, такие не подходят, - засмеялась я и попыталась представить себе, что же тогда сделает со мной Ирина Николаевна, если я начну рисовать это изобретение…

Но представить со своей довольно богатой фантазией я не смогла. Преподаватели итак со мной постоянно мучаются – ведь мне непременно надо придумать что-нибудь этакое. То какие-то домики на деревьях, то непонятные многоэтажные фонтаны для детских площадок, лабиринты всякие, то рисовать мне срочно надо картины в стиле фэнтэзи – с феями, драконами и прочими фантастическими существами. Это все воплощать в своих работах мне естественно запрещают, но сколько нервов им требуется, чтобы это мне втереть. И теперь если бы я показала, что собираюсь рисовать ЭТО…

Когда я вернула свои мысли в настоящие события и поняла, что же Саша еще там творит перед моим носом, было уже поздно. Бедный Бобер, ну он-то тут причем? Он же просто прислал мне какое-то сообщение, а я его еще не успела прочитать. А этот хулиган увидел и уже поставил несколько единиц моему другу за фотки, плюс ко всему принялся печатать ему всякие гадости.

- Это что такое? – возмутилась я, выхватывая мышку у него из рук, и тотчас же удалила сообщение.

Он отошел на шаг в сторону, но по-прежнему оставался позади меня.

- А если я тебе единичек понаставлю в «одноклассниках»? Приятно будет?

- Только попробуй, - пригрозил он. – На следующий день у тебя будет столько единиц… Будет ставить тебе каждый, кто зайдет в этот Интернет.

Я выразительно замолчала, раздумывая, проверить ли мне его готовность исполнить свое обещание, или лучше не стоит. И решила, что все же стоит. Надо же постоять за своих друзей.

- Бедный Бобер… - покачала я головой, - ну что он тебе сделал?

- Так я хотел написать этому черту, - последовали также маты, которые я писать не буду.

- Бедный… - настало время посочувствовать уже Саше, - с тобой все так общаются?

- Нет, это я со всеми так общаюсь, - поспешил уверить меня хулиган. – Вот если меня кто-нибудь чертом назовет, тому…

Я повернулась к нему, взглянула в его глаза и уверенно отчеканила:

- Черт.

Очень хотелось посмотреть, что он сделает в этом случае. Его кулак неожиданно пронесся перед самым моим носом, но я не отпрянула. И он меня не задел нисколько.

- Просто ты – девчонка, - объяснил мой бывший клиент. – Вот если бы ты была пацаном…

Когда в третьем зале за ним захлопнулась дверь, я позволила себе глубоко вздохнуть и покачать головой:

- Юля… Этот мальчик – ураган. И в кого я влюбилась?

- Да, Галь, - подтвердила подруга, - Ты права, это ураган.

- Ну почему тогда он мне так нравится? – заныла я.

На выходе из Интернет-салона мы опять встретили виновника моих несчастий. Я, гордо задрав подбородок и схватив Юльку под руку, поблагодарила оператора и зашагала прочь.

- Ты что, обиделась? – услышала я за спиной.

- Нет, - бросила я на ходу, не поворачивая головы.

Мы с подругой шли, не оборачиваясь. Моя душа разрывалась от сомнений. Плюс ко всему меня посетило слабое предчувствие того, что этот парень каким-то образом, а может и напрямую связан с преступным миром. Я не знала, как поступить дальше. В мыслях царил хаос. С одной стороны ко мне пришло ясное осознание того, что наши отношения, если они и будут иметь место в будущем, не принесут мне ничего хорошего, что, скорее всего, вообще могут оказаться роковыми. С другой стороны на меня давило понимание того, что разочарование в Коте тогда мне было необходимо. Но как я смогу в нем разочароваться, если он исчезнет из моей жизни? Разочароваться в человеке можно, лишь узнав его лучше. И лишь тогда я смогу о нем забыть. Значит, отступать было еще не время.

Решение пришло, как обычно, совершенно неожиданно. Теперь я торопила Юлю. Нужно было воплотить задуманное в жизнь как можно быстрее, пока я не передумала. Я спешила в Интеренет-салон, который располагался прямо под носом студенческого общежития. И как только я оказалась на месте и села за комп, сразу вошла на сайт «одноклассники», быстро отыскала его по фамилии, которую запомнила, когда он искал себя через Юльку. Его на сайте не было в тот момент. Первым делом я тоже поставила ему единицы на парочку фоток, не побоявшись его угроз. Потом на мгновенье замешкалась, соображая, как же сформулировать в нескольких словах все то, что так хотелось ему сказать. Много писать было нельзя – это заранее означало бы мое поражение.

«Неужели ты думаешь», - опустив все церемонии, напрямую выложила я, – «что в вашем Интернете я оказалась случайно? Жаль только, что затеяла я все зря. И не надо мне ставить единички, чтобы отомстить. Ты свои заслужил.»

На следующий день я после пар вновь заглянула в Интернет-салон, располагающийся рядышком с моим местом обитания. Мысленно я готовила себя к худшему. Но молодой не прекращал меня удивлять: похоже было, что теперь он избрал совершенно иную тактику. Ну, во-первых, не было никаких его грозных многочисленных единичек, во-вторых, от него мне поступило приглашение «дружить» и, в-третьих… Его слова, а точнее - просьба:

«Ну извини миня за оценку…»

Честно говоря, никак не ожидала, что он извинится. Тем не менее, я не давала волю своей фантазии и не уносилась в облака.

«Хорошо», - набрала я на клавиатуре, – «но разве это что-то меняет? Ты же будешь, общаясь со мной, говорить мне всякие гадости. Ты сам сказал, что общаешься так со всеми», - припомнила я. – «Или девушки – исключение?»

Наверно теперь разумнее было бы выждать пару дней и не заходить в «одноклассники» вообще, но я не могла себя пересилить. И опять возвращаясь из универа, я в первую очередь бежала не в заключение четырех стен 36-й комнаты, а в Интернет, конечно!

«Да девушек не разу не материл и не ударел», - жадно читала я, чувствуя, что даже его ошибки становятся любимыми. – «Ты мне очинь сильна панравилась, я чесна тибе гаварю. Я какда вы ушли я думал толька о тибе… я… Ты мне панравилась и я в тибя влюбился. У тибя есть парень?»

Еще несколько раз прочитав его слова и полюбовавшись на все сердечки и цветочки, которые мило дополняли его сообщение, я вскочила со стула, быстренько расплатилась с оператором и побежала в общежитие, где Юлька уже вовсю хлопотала, пытаясь соорудить нам обед. Я, задыхаясь от счастья, сбивчиво объяснила ей причину своего волнения и восторга. Затем меня понесло прыгать по комнате, даже залезть на стол (но не на кухонный, а на рабочий), чтобы дотянуться до потолка. Так я обычно поступаю, когда сбывается нечто очень заветное.

Никогда не думала, что Интернет и «одноклассники» однажды смогут мне помочь в любовных отношениях. Наоборот, я всегда относилась к нету и всякого рода чатам предвзято, не веря в сколько-нибудь искреннее и обещающее что-либо интересное общение между людьми. Но жизнь лишь в очередной раз доказала мне, что на этой земле все возможно.

Моя переписка с Котом продолжалась. Я ему ответила, что парня у меня нет, потому что они все казались мне скучными и однообразными. И я не обманывала. До него уже два года никому не удавалось меня хотя бы заинтриговать. Но меня тормозило осознание того, что наша разница в возрасте может привести к очень плачевным результатам.

Еще предмету моих увлечений чем-то не угодил бедный Бобер. И я ума не могла приложить, чем именно. Ну зачем он от себя понаставлял ему единичек за фотки? Что Бобер ему такого сделал? Я представляю вытянутое от удивления лицо своего друга, когда я ему объяснила, что этот малый, который его так ненавидит, теперь мой парень. Но лица его мне увидеть в тот момент не довелось, потому что сообщила я эту новость ему все через те же «одноклассники». «Ну, ты крутая чувиха!» - ответил он. Я была уверенна, что в ближайшее время эта сногсшибательная новость обнесет весь мой круг общения в Лазовске и Бельцах. Но меня это не волновало совсем.

Конечно, эти факты меня не остановили на половине пути от своей цели. Саша же торопил события, предпочитая не терять времени на долгие ухаживания и тайные провожания домой. Он, не изменяя своей бестормозной тактике, сразу и четко предложил:

«Так давай хатябы папробуем. Я и ты. Я реальна в тибя влюбился и ты мне панравилась чесна маська.»

Было уже около шести вечера. Прочитав эти его слова, мне непременно захотелось его увидеть. Очень сильно захотелось. На ответ уже времени не было. Было страшновато идти к нему прямо сейчас, но я сначала забежала в общагу, чтобы переодеться. Я по-быстрому объяснила все соседке по комнате, натянула спортивные штаны, обула удобные кроссовки, захватила кофту потеплее. Вообще же я предпочитала носить спортивный стиль одежды, так как он был для меня наиболее приемлем и удобен в ритме повседневной и зачастую для меня бешенной жизни. Напоследок помогла себе преодолеть страх небольшой дозой алкогольного напитка, вернее ореховой настойки, старательно изготовленной бабулей лично для меня, и направилась туда, где надеялась сейчас его встретить – в Интернет-салон по Ренаштерий.

Я добралась до знакомого проспекта, но никак не решалась войти в это злосчастное помещение, а тем более, спросить оператора о Саше-Коте было выше моих сил. Полчаса я просидела на скамеечке через дорогу, напротив нашего последнего места встречи, придумывая различные варианты своих дальнейших действий. Когда мимо меня проходили две девчушки, мне в голову пришла мысль, что мог бы кто-нибудь другой зайти в этот такой страшный для меня Интернет-салон и вытащить то чудо, которое я так упорно искала, на улицу. Я с надеждой в голосе спросила:

- Девчонки, вы не смогли бы мне помочь? Это очень важно для меня, но просьба странная, - предупредила я.

Обе фигуры отшатнулись от меня, как от приведения, и угрюмо поспешили дальше со словами «нет, не можем».

Я поняла, что таким образом мне не добиться ничего. Нужно было подобраться ближе к этому Интернету. Я перешла дорогу и увидела парнишку, выкатывающегося из салона. Я попробовала еще раз разузнать что-либо. На этот раз получилось добыть информацию о том, что Саши-Кота в данный момент нет и он, скорее всего, появится здесь еще этим вечером. Это обстоятельство меня не особо расстроило. Я уже писала, что ожидание надвигающихся событий приносило мне особое удовольствие. Значит, так должно было быть. До одиннадцати было еще предостаточно времени, и я позволила себе его подождать немного. Ожидание затянулось на два часа. Я сидела, во дворе, в котором находился этот Интернет, и попивала пиво. Пиво было нужно исключительно для того, чтобы не так сильно ощущать привычного для меня в последнее время страха, который неумолимо продолжал обжигать все мое существо. И лишь алкоголь был способен хотя бы немного погасить его.

Мое ожидание протекало далеко не безынтересно: возле нета бродили вокруг да около различные чепуршилы, с которыми можно было поболтать. Но в основном я проводила это время сидя на скамейке, обхватив колени одной рукой, с бутылкой пива в другой, и разглядывала звездное небо. В наушниках пели о чем-то грустном, но музыка являлась лишь слабым дополнением сегодняшнего вечера. Я не слышала ни слов, ни музыки. Галя была на своей волне. Иногда приходилось отвлекаться от собственных грез. Например, чтобы разузнать что-нибудь о Коте у его знакомых, с которыми мне также удалось пообщаться.

Двое парней зависали в это время на лавке прямо напротив меня. Среди них я узнала того, который совсем недавно сообщил мне, что Саша-Кот появится позже. Я, недолго думая, подкатила к ним, но мои попытки вытянуть из них побольше дополнительной информации о любимом оказались тщетными.

- Вы знаете его номер телефона? – первым делом поинтересовалась я.

- Нет, - пожали плечами ребята. – Кажется, у него нет телефона.

- А домашний есть? Или лучше покажите мне, где он живет, - попросила я, всем своим видом выражая свою готовность сию же минуту направиться туда.

- Мы не знаем, - разочарованно услышала я.

Меня начинало это выводить из себя. Либо эти мальчики по непонятным мне причинам скрывали от меня эту информацию, либо что-то в действительности было не в порядке с этим Котом.

- Понятно. Ладно, - махнула я рукой и собралась было вернуться на свою скамейку, но тут вспомнила, что меня интересовала еще одна вещь. – А… последний вопрос. Саша что, связан с преступным миром?

Парни переглянулись и отрицательно покачали головами, а один из них неуверенно ответил:

- Да нет, вроде.

Больше я их ни о чем не спрашивала и направилась на противоположную скамейку ждать дальше. Но Кот так и не появлялся. Мой страх постепенно и незаметно исчез по мере того, как я осознала, что мое сегодняшнее ожидание бесполезно. Да и пива я уже допивала третью бутылку, что придавало мне немало смелости.

Время уже поджимало, но я не могла так просто уйти. За последние два часа, скопилось в моей пьяной голове столько слов, которые я непременно хотела сказать Саше, что я вынуждена была их в таком случае срочно ему накатать. Ну, хоть в этом препятствий у меня в данный момент не было. Тем более, Интернет находился от меня в пяти шагах. Только войдя внутрь, я ощутила, что успела порядочно замерзнуть. Перед «компом» я минут десять просто сидела и втыкала, решая, с чего же начать.

«Я пришла к тебе», - с трудом напрягала я свой мозг, - «но наверно не судьба была встретиться с тобой именно сегодня. Знаешь, я хотела сказать совсем другое, совсем не то, что написала тебе… Я хотела сказать, что хочу быть с тобой… Хоть раз в этой жизни…»

После выпитого пива буквы немного плавали перед глазами, и мне приходилось по несколько раз перечитывать текст, чтобы исправить все ошибки. Я глубоко вздохнула и отправила сообщение. Спустя минуту я, забыв, что же именно Галя напечатала Коту в первом послании, придумывала уже второе:

«И еще. Я многое должна сказать. Я очень хочу быть с тобой, хочу обязательно танцевать с тобой медляк… Ты мне не откажешь, правда? И ты не Кот, ты котенок. Для меня. Извини, я сегодня немного не в себе, но это неважно.»

Спустя еще несколько минут я в третий раз попыталась выразить все эмоции, которые переполняли меня в тот момент:

«Последнее сообщение. Очень боюсь разочароваться в тебе. Честно. Просто я обычно придумываю себе людей. Но ты слишком непредсказуем.»

Но и в третий раз мне не удалось выразить словами все свои мысли именно так, как я хотела. Пришлось махнуть на все рукой и поспешить в общагу, чтобы успеть до ее закрытия.

Я вывалилась из маршрутки, и зашагала к месту своего обитания. Сейчас я ощущала себя особенно счастливой, несмотря даже на то, что не встретила сегодня Сашу. Казалось, что и весь мир был счастлив вместе со мной – таинственное ночное небо, молчаливые деревья и даже теплый весенний ветер, игриво путающий волосы. Знаете, это такие редкие моменты, ради которых безусловно стоит жить. Безумно хотелось кричать. Мой путь пролегал через небольшой стадион перед общежитием. Уже было около одиннадцати и шуметь было крайне нежелательно. Но мои мечты зажигали меня изнутри так ярко, что выплеснуть этот свет наружу являлось просто необходимым. Я оглянулась вокруг себя и, не заметив ни одного прохожего, побежала по стадиону вприпрыжку. Округу залил дикий девичий вой вперемешку с безудержным хохотом. Вместе с плеером на английском я кричала о том, что после дождя всегда приходит солнце, о том, что нужно в это просто поверить и любить свою жизнь, и о том, что по-настоящему почувствовать ее гармонию и свободу возможно лишь тогда, когда в твоем сердце поселится любовь. Тут я заметила какого-то парня, проходящего мимо, но теперь мне себя было не остановить – Галя уже бежала к футбольным воротам. Мелькнула мысль о том, что когда-то в таких же воротах в роли вратаря стояла я и отбивала мячи. Я схватилась за столб ворот и начала кружиться, не забывая выкрикивать слова из песни. Парень шагал, не сводя с меня глаз. Меня тогда это не волновало. Но тут я вспомнила, что вахтерша должно быть уже закрывает общежитие, и так же вприпрыжку поскакала к своему нынешнему дому.

Утром Галя, как только протерла свои глаза, сидела перед компьютером в ближайшем к общежитию Интернет-салоне. В домашнем халатике, с запутанными, еще не чесаными волосами, я ведь даже не успела еще позавтракать. Но, честно говоря, завтракать не хотелось вообще: во-первых, из-за этих любовных переживаний, во-вторых, мне было не совсем хорошо после вчерашней дозы алкоголя. Нам с Юлькой нужно было собираться на третью пару, но я могла пару минут уделить переписке. На этот раз мне удалось застать 16-тилетнего хулигана на сайте. Но в первую очередь пришлось глянуть, какой же бред я вчера вечером накатала Саше, чтобы восстановить его в памяти. Когда я открыла последние записи нашей переписки, я лишь сокрушенно покачала головой. Если отсутствие логической последовательности предложений и повторные выражения я себе могла простить, то признание Коту в том, что я хочу быть с ним, меня вырубило полностью. Этого вообще не следовало делать, по крайней мере, не сейчас!

«Саша, я вчера написала тебе какой-то бред», - быстренько попыталась я исправить положение, - « Я просто очень хотела тебя увидеть, но это даже хорошо, что я тебя не встретила. Я все испортила, да?»

Через некоторое время мне пришел его ответ:

«Нет маська если ты была в чира в интернети эта мне сказали я был в чира на стриле 1 на 1 с чиртом дрался я тибя люблю и хачу штобы ты была маей», - все эти слова сопровождались еще множеством сердечек и поцелуев, что было так по-детски, но очень мило, - «давай стретимся пагаварим сиводня маська любимая.»

«У меня самочувствие ужасное», - честно написала я, чувствуя, как дико начинает возрастать тот страх перед неминуемой встречей. Теперь нужно было хотя бы два дня, чтобы я психологически подготовилась к ней. Иначе, меня не притащили бы к нему и танком. – «На счет встречи – давай лучше в воскресенье.»

«Давай ты сечас придеш я тибе паправлю твае самачуствия маська я так хачу тибя увидеть и пацилавать», - у меня челюсть отпала от таких быстрых шагов этого 16-тилетнего мальчишки. В то время, когда я панически боялась его просто увидеть, какая речь может быть о поцелуе? – «ты миня искала вчира маська?»

Теперь я боялась еще больше, но скорее того, чтобы не упасть в обморок на первом свидании с Котом. Ведь он тормозить точно не будет… Вообще же в обмороки я не падала никогда, в какие бы ситуации ни попадала. И сейчас я даже не знала, что делать. Нужно было все объяснить ему, но надеяться на его понимание вряд ли стоило.

«Да», - последовал мой ответ, - «я тебя вчера ждала. На холоде. Часа два.»

«Маська а я тибе панравился?»

Не люблю, когда меня вынуждают отвечать на такие вопросы. Я не из тех людей, которые часто говорят своей второй половине, что любят ее. Предпочитаю для начала разобраться в себе, в своих чувствах, а потом уже говорить об этом. К тому же я считаю, что о любви к человеку красноречивее и правдивее говорят наши поступки. Но на такой прямолинейный вопрос я ответить была обязана и положительно ответить, иначе его отношение ко мне изменилось бы в худшую сторону.

«А как ты думаешь?» – скрипя зубами, печатала я. – «Да, очень.»

«Маська извини миня я был на стриле я бы хотел тибя увидеть я тибя люблю а ты миня», - радовался мой котенок.

«Так что там на счет воскресенья?» - напомнила я. – И кто победил на стреле (это условленная встреча, необходимая для разборок, обычно заканчивающаяся дракой)?

«Я 1 на один дрался», - повторился он, – «и я победил. А вечирам сможеш любимая?»

Я начинала нервничать. Какое свидание может быть сегодняшним вечером? Я, конечно, задыхалась от счастья, но вместе с тем пыталась отдалить эту долгожданную встречу. Такое происходило со мной впервые. И теперь мне так хотелось донести до него все чувства, которые переполняли меня в данный момент, слабо надеясь на его понимание:

«Не знаю даже, как правильно объяснить. Я чуть-чуть боюсь. Нет, наверно очень боюсь. Но не тебя самого, а отношений с тобой. Я не могу объяснить почему, потому что я сама этого не понимаю. Поэтому не нужно торопить события. Я должна привыкнуть к мысли, что мы… Короче, давай встретимся лучше в воскресенье.»

Саша-Кот не стал спорить, а понял он меня или не понял, сказать трудно, но я думаю, что скорее всего совсем чуть-чуть.

«Ок в стретимся в васкрисенья и пагаварим маська я тибя люблю сильно и скучаю. Ты мая на всигда я тибя люблю сильна и какда я тибя 1 раз увидел ты мне сильна панравилась и я не абижаюсь на тибя люблю сильна и скучаю.»

Тут я вспомнила, что если не потороплюсь, то мы с Юлькой рискуем, как обычно, опоздать в универ. Мы с ней были парой, как два сапога. Вместе мы опаздывали постоянно, что на нас укоризненно косились не только учителя, но уже и одногруппники. Плюс ко всему ни я, ни подруга не могли добиться идеального порядка в комнате. Наоборот, у нас в 36-й царил бардак, особенно в периоды сдачи сессии. И всякие уборки помогали лишь на пару часов. Это явление мы сами для себя объясняли некогда высказанными словами одного нашего препода: «Если в вашем доме идеальный порядок, значит вы – не творческая личность». Так что этот наш небольшой недостаток являлся лишь подтверждением того, мы – люди творческие и с этим уже ничего не поделаешь.

Я быстренько напечатала Коту, что мне уже пора на пары и, пообещав зайти в «одноклассники» позже, поспешила в общежитие. Там меня с нетерпением дожидалась подруга. Ее слова по организационным вопросам пролетали мимо моих ушей – я летала далеко в те моменты, где-то среди своих розовых облаков.

Наш путь в универ пролегал по краю зеленеющего рышканского небольшого леса, по которому тянулась длинная тропинка до самого места нашего обучения. Эти клены и дубы восхищали до слез своей ранней весенней непосредственностью. Глядя на них, хотелось забыться и никуда вообще не спешить. В итоге наша веселая парочка опоздала в очередной раз.

На протяжении нескольких дней я была глубоко погружена в собственные мысли, которые сверху и донизу были пронизаны Котом и любовью к нему. Достучаться до меня в подобном состоянии было не так-то просто ни Юльке, ни преподавателям, которые не собирались ждать, пока я выйду из-за пелены своих розовых грез, ни кому-либо другому. В это время мне практически не хотелось есть. Если честно, вообще не хотелось. И соседке по комнате отдельное спасибо за то, что готовила сама и заставляла меня питаться.

Страшное воскресенье близилось постепенно, загоняя меня во все тупики моего сознания. Я не находила себе места. Но до конца понять, почему и чего же я так панически боялась, по-прежнему не удавалось. Плюс ко всему, Юлька сказала, что Саша через нее уже узнал мой номер мобильного телефона. Я с ним тоже продолжала переписываться по «одноклассникам». Ко мне приходили сообщения с примерно одинаковым содержанием:

«Маська я так па тибе скучаю я тибя хачу увидеть так сильна. Я тибя люблю. Малышка ты самая красивая на этам белам свете. Ты мая принцесса. Я без тибя не магу чесна я тибя люблю больши всех ты у меня будеш 1 и все.»

Такие слова неизменно сопровождались яркими рисунками из сердечек, поцелуев и улыбок. Мои же ответы я по-прежнему предпочитала ничем не украшать, выражая все мысли словами. Среди прочего, мы еще договорились о месте и времени встречи в воскресенье, оставалось только совсем немного подождать...

* * *

Ощущение бешенного биения в груди начинало потихоньку выводить из себя. На части разрывалось не только сердце, но и мысли, которые вертелись в голове обрывками и которые никак не удавалось собрать воедино. Они лишь внезапно возникали и также внезапно бесследно таяли, теряя всякий смысл.

Оставался один час.

Юлька пожарила ароматную картошку. В гостях у жительниц 36-й комнаты находился один давний знакомый. За обедом нашелся повод вытащить очередную припасенную бутылочку бабулиного лекарства. На самом деле я пыталась выпить побольше ореховой настойки, чтобы хоть как-то компенсировать растущий перед встречей страх. Подруга видела, что творилось со мной последние два дня, и отправляла меня, как на войну. Ну что ж, я и сама шла, как на войну.

Вылезая из маршрутки на проспекте Ренаштерий, я вдруг вспомнила, что неплохо было бы как-то отблагодарить Вову – это он все же помог мне найти любимого человека. Поэтому я, прихватив в ближайшем магазине пива и для Вовы, и для меня с Котом, первым делом заглянула в Эндис. У официантов была «запара», как мы привыкли называть моменты, когда был полный зал клиентов и мы не очень успевали их обслуживать. Поэтому я лишь перекинулась парой слов с Вовой, он убежал, а я, оставив пакет с бутылкой хмельного напитка на мойке, затопала на выход.

На встречу Кот притащился на две минуты позже меня. Я смущенно поздоровалась, неуверенно взяла его за руку и пошла за ним. Он тащил меня по каким-то дворам и подворотням своего района. Затем нарисовалась лавочка среди многоэтажек, на ней мы и остановились.

Открыв змейку своего баула, я извлекла бутылку холодного пива и протянула ее Коту, затем выудила еще одну для себя. Саша откупорил ее и отпил большой глоток. Мы сидели, попивая пивас (пиво по-нашему), и болтали. В основном я задавала вопросы, которые давно уже хотела задать и на которые получала весьма краткие и сжатые ответы.

- А почему тебя выгнали со школы? – это было первое, что спросила я, настраиваясь послушать долгую и интересную историю.

- Так. Не любил учиться. И потому что дрался с одноклассниками и обзывал учителей, - вместо долгой истории услышала я. И ни словом больше, ни словом меньше.

Мне подумалось, что, возможно, у него с этим связаны плохие воспоминания, и я оставила эту тему.

- Какую музыку ты любишь слушать? – это был для меня не менее важный вопрос.

- Только шансон, - Сашин ответ лишь подтвердил его возможную связь с преступным миром.

- А рок не любишь? – разочарованно протянула я.

- Ни реп, ни рок я не люблю, - уверенно отрезал он.

Наступило молчание, в котором я упорно пыталась вспомнить, что же еще там меня интересовало. И память меня не подвела:

- Еще хотела спросить… Ты веришь в Бога?

- Да. Верю. А ты что нет?

- Я верю тоже, но скорее в то, что он не один. И мои представления о высших силах не очень стандартные.

Я долго посмотрела на него, и сейчас, при свете луны, его детские черты лица казались особенно нежными и красивыми. И тут я неожиданно даже для самой себя предложила:

- Давай выпьем на брудершафт?

- Давай, - легко согласился мой парень.

Я откинула волосы, перекинула свою руку через его и, заглянув в его глаза, по привычке спросила:

- За что пьем?

- За нас, - прозвучал простой тост.

Мы сделали по глотку, я приблизилась к его губам и поцеловала. Он ответил мне тепло и нежно. И этот долгий поцелуй сразу мне сказал, что в возрасте шестнадцати лет за его спиной уже был немалый опыт…

Вместе со всеми этими событиями, я не могла позволить, чтобы у Саши появились какие-либо иллюзии на счет моих планов и моей личности. Просто я знала на своем личном опыте, как жестоки порой бывают разочарования, и не желала такого никому, особенно любимым мной людям.

- Ты летаешь очень высоко. Мы не сможем быть вместе навсегда. Я скоро должна уехать. И еще… - я, подумав, добавила. - Принцессы на барных стойках не танцуют.

- Когда ты уезжаешь?

- Где-то в течение двух лет.

Я не врала. В моих планах действительно был отъезд далеко за границу. В сущности это являлось еще одной причиной, по которой я не хотела здесь завязывать какие-либо серьезные отношения с особями мужского пола.

- Значит, я приеду туда, пусть через десять лет, но приеду.

- Туда очень сложно попасть, - тяжело вздохнула я.

- Ну, будем переписываться по «одноклассникам», - не унывая, пообещал Кот.

Я, улыбнувшись, подумала о том, как же он был еще юн и наивен. Так ведь бывает только в сказках. Стало интересно, каких же именно сказок он начитался, но решила, что узнаю потом. Тогда я еще не могла себе вообразить, что эти сказки были не для него самого. Эти сказки были для меня. Тут Саше будто наскучило сидеть на этой лавочке и мы, предварительно забежав в магазин еще за пивом и чекушкой водки, побрели к какой-то школе. Я в этих дебрях шастала впервые, все окружающее было незнакомым, но я верила ему безоглядно и нисколько не сомневалась.

Вскоре мы отыскали школу и остановились прямо под ее стенами. Мы остались наедине, прохожие не шастали. Я подобрала подходящий момент, чтобы наехать на него за Бобра:

- Ты что, считаешь, что у меня не может быть хороших друзей?

- Может быть, - с иронией в голосе ответил хулиган.

- Так чем тебе Бобер не нравится? Он мне очень хороший друг. Знаешь, сколько он помогал нам с сестрой, когда никто не хотел помочь, - попыталась объяснить я.

Саша буркнул что-то невнятное, и вскоре до меня дошло, что эти попытки – безуспешная и пустая трата времени. Тут он внезапно направил разговор в другое русло:

- Я узнал твой номер телефона.

- Да? – изо всех сил старалась изобразить удивление я, так как не могла подставить Юльку. – Откуда?

- Мне сказала твоя подружка. Если я захочу, она про тебя мне все расскажет.

Меня рассмешила такая его самоуверенность, но я не засмеялась.

- А с чего ты взял, что она станет тебе все рассказывать?

Он так и не объяснил, да и мне не хотелось, переубеждая его, разочаровывать. Но люди, считающие, что девчоночьей дружбы и преданности подруге не существует, глупы. Бывало, случались со мной и моими подругами события, в которых наша дружба способна была свернуть горы. Тогда нас было трое: я, моя сестра и голубоглазая девушка по прозвищу Наскинкой. Мы окружающим твердили, что вместе – мы сила! Этот девиз мы царапали везде, где было можно, но в первую очередь, на своих мобильных телефонах. В то время нас Бобрландия даже прозвала «братством мобильника».

Эта история свершилась три с половиной года назад, на Ксюхину днюху (именины). Мы находились на нашей даче в Приднестровье. С Наскикой мы встретились спустя долгое время в этом живописном месте. Встреча наша была жаркой и очень эмоциональной. После обмена новостями и вкусного обеда «братство мобильника» село сыграть несколько партиек в карты. Я почти всегда оставалась дураком и что только не делала! И звонила по незнакомым номерам, и ползала на карачках по всему дому… Ксюша же, однажды проиграв, полчаса просидела в шкафу, в ожидании, что кто-то из взрослых заявится в нашу комнату. Ее задача была такой: внезапно вывалиться из шкафа, когда кто-нибудь заглянет в детскую. Но никто так и не пришел. Тогда мы дружно решили, что сегодняшний вечер, чтобы он не пропадал зря, нужно срочно провести на местной дискотеке в поисках приключений. Тогда мы шумно забегали по комнате, выхватывая друг у друга то помаду, то тушь. Времени было десять часов. Нужно было еще сорок минут, чтобы добраться до булкотряса (так мы прозвали дискотеку), который закрывается в два часа ночи.

Хозяин дискотеки дядя Дима – наш давний знакомый и друг семьи – пропустил без проблем, даже билеты не потребовалось покупать. Так что, в этом заведении у нас были знакомые, к которым в случае чего можно было обратиться за помощью.

В помещении было жарко и душно. Музыка оглушала, заставляя тело двигаться уже при входе. Бегающие разноцветные огни и неоновый свет, которым время от времени светились все белые одежды посетителей, добавил в предвкушение наступающей тусовки немного адреналина. Для начала, мы решили разместиться в самом дальнем и неприметном уголке. Там и места было побольше. Нашим стилем танца мы резко отличались от других, и это заметили сразу. Еще мы любили попищать на таких мероприятиях. И в общей сложности мы привлекли к себе слишком много внимания. То, что начинало нравиться слободзейским парням, все больше выводило местных девушек.

Тут мне с Наскинкой пришла идея заказать песню для именинницы, и мы полезли по страшноватой лестнице к диджею. Несмотря на длинный список заказов и огромную очередь, нашу песню поставили сразу. Разумеется, мы стали пищать и прыгать еще сильнее. Так мы привыкли зажигать и отрываться на все сто. Тем временем нас ненавидящими взглядами сверлили представительницы женского пола, уже открыто выражая свое недовольство. Вокруг и люди стали как-то прибавляться.

Начался медляк. Меня на танец пригласил незнакомый молодой человек. Как обычно, понавесил мне на уши кучу всяких комплиментов, пообещал провести домой, а так же сказал, что мы втроем классно зажигаем. Тем временем Ксюху вместе с Наскинкой, которые на медляке стоять под стеночкой даже не думали, окружили новые волчицы. Первая пластмассовая бутылка из-под сладкой воды полетела Оксане в голову. Моя сестра, не замечая происходящего вокруг, начала приседать в медленном ритме танца, поэтому контр-бросок угодил в лицо Наскинкой. Девчонки разумно сделали вид, что ничего не произошло и, как ни в чем ни бывало, продолжали танцевать в стиле группы «Reflex». Затем Ксюхе под ноги зафутболили уже стеклянную пивную бутылку. Находчивая девушка, не изменяя мелодии, демонстративно пнула ее острым носком туфли обратно. Думаю, местных жительниц больше всего вывела ее сияющая, самоуверенная улыбка на лице. После рокового медляка я решила растолковать все сгущающейся толпе завистливых глаз. Я отлично понимала, что ИМЕННО им не нравится, и также понимала то, что все наши наглые мансы могут закончиться очень плохо.

- Девчонки, вам сильно мешает то, что мы орем? – осторожно спросила я, пытаясь добиться компромисса.

- Да! Вокруг у всех уже уши вянут от вас. Заткнитесь уже, - таких грубых слов, если честно, я даже не ожидала. – Идите на свою дискотеку и там так кричите!

- Ну, знаешь, - моя гордость взяла верх над осторожностью, - вам не нравится – зато пацанам нравится!

Я резко развернулась и не стала слушать, что мне кричат вслед. Моя попытка все уладить провалилась. Я хотела как-то договориться, но не ценой унижения и потери достоинства. И все же на всякий случай я попросила непослушную Настю кричать пореже и потише. Дальше нас начали оттеснять в самый угол. Нам уже реально не хватало места: мы стояли впритык друг к другу. Но ничего! Мы не особенно переживали. Ксюха повернулась ко всем спиной и стала плавно обтирать стенку. Меня и Наскинкой толкали сзади. Не беда: я, стоя спиной к какой-то девушке, начала вытанцовывать возле нее, как возле столба так, что она даже отшатнулась. Главное: мы, трое, нахально улыбались! Вокруг нас окружали хищницы, а внутри нас царили спокойствие и свет, которые возможны, лишь когда дружба становится искренней и настоящей. Наше «братство мобильника» было одним целым, яркий свет освещал изнутри смелыми улыбками и ранил завистниц, итак готовых нас растерзать, еще больнее. Тут Настя не смогла сдержать порыв и закричала… от счастья.

Дальнейшие события развивались слишком стремительно. Я повернулась лицом к разъяренной толпе с торопливыми объяснениями, что такого больше не повторится, но уладить не получилось. Наскику внезапно повалили на пол и со всех сторон уже пинали ногами. Когда я увидела, что происходит, ринулась к ней, чтобы помочь подняться. Не успела я к ней наклониться, какая-то лохудра цапнула меня сзади за волосы и рванула со всей дури. Я отчаянно не давала себе упасть и крепко держалась за ее другую руку. Один раз мне даже удалось и ее за шевелюру дернуть. Очередной толчок – и меня отшвырнуло на пол. Я не удержалась на ногах. Моя соперница исчезла, а я осознала, что распласталась прямо посреди танцплощадки. Вокруг мне все что-то укоризненно кричали, и я не спешила подниматься: я просто сидела на полу. Тут сквозь толпу протолкалась Наскинкой, взяла меня за руку и потащила к выходу. На улице сестра уже все расписывала дяде Диме, который с пониманием кивал головой. Кстати, те драчунки тоже находились неподалеку. Наш защитник наезжал на некоторых из них, они лишь обиженно разворачивались и шли внутрь. Вдруг появились наши старые знакомые слободзейские ребята, пообещали хозяину дискотеки, что приглядят за нами и повели обратно плясать. Теперь мы уже отрывались, как хотели. И никто заткнуть или обездвижить нас не мог. Но дискотека уже подходила к концу, и мы направились в раздевалку за верхней одеждой. Некоторые из этих недоброжелательных девушек стояли под стенкой и кричали нам вслед:

- Убирайтесь уже отсюда!

- Да идите вы сами… - Оксана тоже в долгу не оставалась.

Я вышагивала и улыбалась так, будто мне подарили полштуки баксов, а вовсе не проверяли только что волосы на силу и прочность. Проходив, Ксюха нечаянно задела блондинку, которую почему-то останавливал парень. Моя сестренка, будучи девушкой вежливой, мило извинилась. Мы захлопнули за собой дверь раздевалки и молча протянули гардеробщице номерки.

Внезапно скрипнула дверь, в проеме оказалось лицо этой же белобрысой незнакомки. Мы вмиг поняли, что она тоже с долей фанатизма рвалась с нами в бой, но пацан, оказавшийся намного сильнее, удержал ее и на этот раз.

- Она даже не из той компашки, с которой мы дрались, - заметила Наскинкой.

- Да и я ее не припомню. Так, пора сматывать отсюда, - тихо сообщила я.

Домой нас провожали наши телохранители-добровольцы. Приключения нашей тройке понравились, всю дорогу мы прикалывались и смеялись.

- Ты, туловище, что с твоим париком? – поинтересовалась у меня сеструха, которая даже жалела, что ей не выпало возможности тоже немного помахать кулаками или заработать пару синяков.

- «Fructis» – длина и сила! – засмеялась я. – Главное, чтобы Настины ребра были в целости и сохранности…

* * *

Честно сказать, мне понравилось наше с Котом первое свидание, за исключением нескольких моментов. Он продолжал изредка шокировать меня своими безумными поступками, когда, к примеру, пошел за мной в туалет. В силу уже порядочно выпитых спиртных напитков, я воспринимала происходящее спокойно и даже кое-где подыгрывала ему. Но когда Саша чуть не стянул с меня джинсы, я будто ошпаренная кипятком, подорвалась и заторопилась прочь. Благодаря моему поясу, который крайне сложно расстегивался и застегивался, я не распрощалась со своей честью на нашем первом свидании. Мне самой с этим поясом приходилось возиться порой по полчаса.

- Когда мы еще встретимся? – провожая меня на маршрутку, с надеждой в голосе спросил Саша.

- Никогда, - резко отрезала я, останавливая рукой транспорт.

Тут моя «карета» была подана и я, холодно попрощавшись, вошла внутрь. Хотелось выговориться. И дома меня ждала верная подруга, которая всегда могла меня выслушать. Непреодолимая волна острых впечатлений подхватила меня и повлекла к откровенности. Мой монолог прервал Кот своим бессмысленным звонком. Я просила не звонить мне больше никогда, но, тем не менее, не решалась в подтверждение своим словам кинуть трубку. Он считал, что раз уж я не хочу его понять, то это мои проблемы. Но он ошибался: раз уж Саша хотел быть со мной, то мое непонимание его поступков отныне становилось нашей общей проблемой. В основном же разбираться сейчас по телефону не хотелось, мы молчали. Но в этом молчании бушевал такой шквал чувств и эмоций, что никакой крик постороннего человека не смог бы заглушить его. Молчание не привело к взаимопониманию, мы будто были с разных планет. В итоге я попрощалась с Котом, пожелав ему приятных снов. Но сама еще долго не могла заснуть. В голове вертелся сумасбродный хоровод недавних воспоминаний. Но под утро сон возобладал над остротой переживаний, и мне удалось погрузиться в легкое забытье.

Ранний утренний звонок заставил оторвать голову от подушки, я потянулась к телефону и подняла трубку:

- Да…

- Доброе утро, - услышала я Сашин голос, - протрезвела уже?

- Протрезвела, - подтвердила я.

- Я не спал всю ночь.

- Почему? – поинтересовалась я.

- Из-за тебя.

Я не поверила, конечно, но про свои бессонные часы ответила честно:

- Я тоже почти не спала.

Мы еще поговорили ни о чем. Наш разговор от начала и до конца пронизывали грусть вперемешку с тоской. Чувство ярости уже не обжигало, его остатки дотлевали где-то в самой глубине сердца. Я уже не твердила, что мы расстаемся и наши отношения бессмысленно продолжать дальше. Наоборот, хотелось забыть все вчерашнее безумие и начать все сначала. Но наш разговор будто остался недоконченным и после того, как Саша положил трубку, меня не покидало такое чувство, что он не договорил нечто очень важное.

Я встала с постели, словно в зыбком тумане, соседка по комнате тоже подала признаки жизни и начала сонно потягиваться. Я бессознательно, машинально оделась, взяла чайник и затопала по коридору на кухню. Нужно было собираться в универ.

Трудовой понедельник ничем не запомнился мне особым. Зато Кот все-таки уломал меня посвятить вечер ему. Но, честно говоря, я особо и не отпиралась. В первую очередь я при встрече заставила его нарисовать мне на память рисунок. Пришлось его поуламывать немного, но он все же уступил мне.

- Как бы там ни было, что бы ни произошло дальше, я хочу попросить тебя, чтобы ты мне что-нибудь нарисовал на память, - попросила я и принялась рыться в рюкзаке.

- Что прямо здесь?

- Да, котенок, - я оглянулась и, убедившись, что освещение фонарей более, чем достаточное, подтвердила, - прямо здесь.

Я протянула ему ручку и тетрадь. Он взял их и спросил:

- А что рисовать?

- Ну, домик нарисуй и котенка обязательно, - попросила я.

Саша принялся за дело, я наблюдала за ним, не отрывая глаз, и с грустью представляла себе, что он неплохо смотрелся бы за школьной партой. Так хотелось, чтобы он ходил в школу, а я помогала бы ему делать уроки… Тем не менее я понимала, что вряд ли возможным будет уговорить его на это.

Вскоре рисунок был готов. Я удовлетворенно кивнула и, переполнявшие меня тогда, теплые чувства толкнули на откровение:

- Котенок, понимаешь, мы очень разные.

- Я уже это заметил.

- Мне воспитание, что ли, не позволяет переспать с парнем на первом свидании.

- Что тебе еще не нравится? Может, как я кепку ношу не нравится? – всполошился Кот.

- Да дело вообще не в этом… - сокрушенно покачала я головой и замолкла.

Саша, глубоко вздохнув, грустно произнес:

- А я вообще не получил воспитания.

- Так… Где же твои родители?

И он рассказал мне. Этот его рассказ переполнил мое сердце сочувствием, жалостью к нему и болью. Казалось, что все страдания этого мира внезапно свалились на меня, поражая своей безумной жестокостью. Изо всех сил я старалась этого не показывать. Потому что он не искал во мне ни поддержки, ни жалости к себе. Он просто рассказывал мне, констатируя прошлое, как факт. От него я узнала, что его покинули родители, уехав за границу, когда ему было около трех лет. Он остался в детдоме, откуда Сашу забрал дядя, как только вышел из тюрьмы. Сам дядя был авторитетным вором в законе. С ним Кот рос до тех пор, пока его опекуна не убили.

- А где ты теперь живешь? – с ужасом в голосе спросила я.

- У сестры или у друга.

- Это очень грустная история… - только и смогла произнести почти шепотом Галя. – Но ты знаешь, в моей семье ведь тоже не все так гладко. Моя мама умерла, когда мне было 13 лет.

Я встряхнула головой, чтобы привести свои мысли в порядок, но, увы, эта история Кота была не единственной, которая меня шокировала за сегодняшний вечер. Мне даже пришлось пожалеть о том, что сегодня я была абсолютно трезвая.

Дальше он посвятил меня в тайны своей теперешней повседневной жизни. Оказывается, в прошлом он воровал мобильные телефоны, за что был неоднократно судим, но ему давали лишь условный срок в силу его несовершеннолетия. Я также узнала о том, что каждую субботу его банда, в которой было около 50 человек, следовательно – и он тоже, бьют рокеров и отбирают у них деньги и телефоны.

- Хочешь пойти со мной в эту субботу? – внезапно поинтересовался малолетний преступник.

С одной стороны, так хотелось поближе узнать своего парня, проводить больше времени вместе, узнать, как он живет… Но с другой – у меня не укладывалось в голове все то, что он мне сообщил только что. Не хотелось верить, но, к моему большому сожалению, было очень похоже, что он говорит правду или, по крайней мере, что-то очень к ней близкое.

- Даже не знаю, - с усилием произнесла я.

- Только не надо кричать, а то я всегда, когда беру девушку с собой, вы почему-то начинаете там плакать, - предупредил Саша, и мне стало еще страшнее.

На мгновенье я представила себя рядом с ним в то время, как его друзья жестоко пинают ногами валяющееся тело живого человека, как я увижу кровь этого бедняжки, как пелена слез закроет мир от меня… Да я ни за что на свете не сидела бы сложа руки. Я сама бы ринулась в бой с этими бессовестными варварами!!! И скорее, получила бы сама, да и с Сашей стопроцентно поссорилась бы.

- Нет, тогда лучше не надо меня брать с собой, - прозвучал в ночной тишине мой сдавленный голос.

- Мась, если тебя теперь кто-то тронет… Скажешь мне.

- Зачем? Ничего я тебе не буду говорить. Я привыкла сама разбираться со своими проблемами.

- Скажешь! – надавил он. – И если я увижу тебя с каким-то парнем, то посмотришь, что будет.

- А если это просто будет мой знакомый? Мне что нельзя будет идти рядом с ним и просто общаться?

- Разговаривать можно, но если он будет тебя целовать или обнимать… - выразительно замолчал Кот и буднично пообещал. – Мась, ты посмотришь, я приведу своих друзей 50 человек к тебе в универ и потом в общежитие. Кто мне не понравится – со всеми будем разбираться.

Я почувствовала суеверный ужас и даже не знала, что ответить. Возражать или переубеждать, ясное дело, было бесполезно. Оставалось слабо надеяться, что все это он сказал, чтобы лишь произвести на меня впечатление и что подобного вообще не случится.

Он обхватил меня за талию и приблизил к себе. Волна нежности вперемешку со страстью позволила поцелую на несколько секунд покорить все мое существо. По спине внезапным холодом пробежали мурашки. Сказать честно? Безумно захотелось поддаться наваждению полностью и безвозвратно, окунуться в этот дикий сплав чувств и эмоций, как в омут с головой. Но я не поддалась мимолетному желанию и тут же взяла себя в руки. Он вел себя слишком уверенно, опережая меня. Чувствовалось, что от девушек он привык получать все и сразу. И я, вместо того, чтобы наслаждаться теплотой прикосновений к мальчику, которого я наконец нашла, вынуждена была сосредоточить свое внимание на том, чтобы не потерять бдительность и тормозить его руки. Но тут вспомнились все его недавние истории, рассказанные мне. Я погрузилась в свои раздумья. В глубине моего сознания вдруг проснулось безысходное отчаяние, и чувство страха встало на свое место. Внезапно этот бандит, словно прочитав мои мысли, прервал поцелуй и отодвинулся:

- Мась, тебе как будто не нравится.

- Нет, все нормально, - поспешила успокоить его я.

Но что я могла ему ответить? Сказать, что в пребываю в глубоком шоке от всех его повествований? Я посмотрела в его глаза и в полумраке вновь разглядела там бесконечную боль и грусть. Если бы он рассказал хоть часть того, что в действительности сделало его таким… Я понимала: он открывал мне лишь то, что знали остальные его знакомые, либо то, что, как он считал, способно возвысить его в моих глазах. Но, думаю, он из тех людей, которые привыкли доверять только себе и никого, никого не посвящали в тайны своей души. Поэтому даже не приходилось претендовать на его откровенность.

Я протянула руку и прикоснулась к его щеке:

- Красивые глаза… - честно сказала я.

- Знаю. У тебя тоже.

- Котенок, я не планирую пока становиться женщиной, - внезапно переключилась я, преследуя цель расставить все точки над «и».

- А когда? В пятьдесят лет? – не без иронии бросил Кот.

- Нет, в двадцать один, но не прямо сейчас. Где-то через два месяца.

Было видно, что он нервничает, сюсюкаясь со мной. Я подумала, что не смогу исполнить то, что ему было нужно от меня, и что ему подошла бы совсем другая девушка. Нам действительно лучше было расстаться. Мы будто были из разных миров, хотя жили в одном. Взаимопонимание казалось недостижимой мечтой.

- Если ты скажешь, что хочешь со мной расстаться, я порежу себе вены, - словно прочитав мои мысли, предупредил Кот и совсем спокойно, буднично добавил: - Мне жить незачем.

Даже если он и обманывал тогда, то обманывал очень убедительно. Эти слова вновь пробудили во мне щекочущее чувство ужаса, и это начинало меня уже изрядно раздражать. Он сразу обрезал все пути отступления, загоняя меня в тупик.

- Я не скажу тебе такого, - поспешил мой ответ, но в мыслях отчаянно подумала: «Я напишу, напишу в «одноклассниках», потому что сказать все равно не смогу». Затем я попросила:

- Дай мне свою руку.

- Нет, - отказал Саша.

- Почему?

- Не хочу, чтоб ты видела, - ответил он, потирая запястье.

- Мне нужна только ладонь, - пояснила я.

Он, прикрывая рукавом свое запястье, протянул свою руку. Я внимательно разглядела ладонь и чуть не упала со скамейки от удивления: таких линий я никогда не видела. У него была абсолютно ровная линия жизни, не огибающая полукругом большой палец, как обычно. На второй ладони было то же самое. Я не знала, что это означало, но радовало лишь то, что эти линии на обеих руках были длинными и непрерывными. Сашу будто совсем не удивил мой интерес к его ладоням, он даже не спросил ничего по этому поводу. Наверно был занят своими мыслями.

- Так что в понедельник готовься.

- К чему? – не поняла я.

- Останешься со мной в Интернете на всю ночь.

Мои желания не учитывались. Он не оставлял выбора. Я должна была переспать с ним в ближайшее время, иначе… Все мои шаги были заранее расписаны и предусмотрены. Очень подло, когда пацаны играют на девичьем сочувствии и понимании, считая эти качества нашей слабостью. Кот превращал наши отношения в захватывающую игру. И не могу отрицать: в какой-то степени, мне это нравилось.

- А ты всегда занимаешься любовью с девчонкой в первый же вечер? – напрямую спросила я.

- Да.

- Так, значит, я впервые тебе отказываю? так, что ли…

Он промолчал, а я буквально засияла от гордости за собственную неповторимость и здравомыслие. Потом мне удалось выведать, что Саша впервые в подъезде переспал с двадцати четырехлетней женщиной, когда ему было всего одиннадцать. Все устроили его друзья. «Боже мой, - сокрушенно подумала я, - он же был тогда еще ребенком совсем». Для меня это было дико. Психика ребенка рушится стабильно, и с последствиями таких аморальных явлений сталкивалась сейчас я.

Не помню, как добралась домой, во-первых, потому что охвативший меня ужас отбирал себе все мое внимание. А во-вторых, я вынуждена была обратиться за помощью к своему двоюродному брату и всю дорогу беседовала с ним по телефону. Интуиция подсказывала, что он сможет мне помочь выпутаться из этой ситуации. Я умоляла разузнать для меня, что же представлял из себя дядя Кота. Виталик пообещал, что «пробьет эту тему», и начал меня успокаивать.

- Ну ты дикая, Галя, я тебе говорю… Ничего не обещай ему, запомни, – посоветовал он. – Потому что такие люди всегда будут помнить твои обещания, и за твои же слова с тебя будет спрос.

- Хорошо, - я напрягла свою память и ответила. - Я вроде ему еще ничего не обещала.

- Не бойся, он вены себе резать не станет. Он знает, что вы, девчонки, слабые, и пытается сыграть на этом. Я сам так не раз раньше делал, чтобы добиться своего.

Потом у Виталика отобрал трубку его друг и тоже стал объяснять, как выпутаться из такой ситуации, за что я им обоим очень благодарна.

- Самое главное: ты хочешь быть с ним или нет? – сразу задал вопрос друг брата, такой сложный для меня в ту минуту.

Я замолчала всего на несколько мгновений, а в моих мыслях, казалось, прошел целый час. На весах с одной стороны находились чувства и влечение к Коту, а с другой – страх и здравый смысл, требующие немедленного разрыва существующих отношений, потому что теперь я рисковала не только собой, но и кругом своих знакомых. И сегодня перевесило последнее.

- Нет, - твердо ответила я.

- Тогда слушай… - дальше последовали советы, как избежать подобных нежелательных отношений с представителями подобной субкультуры. Но – забегу немного наперед – мои дальнейшие шаги вряд ли оправдали их ожидания.

Когда наш разговор закончился, я, уже миновав вахту, поднималась на второй этаж. В 36-й комнате посчастливилось застать дружное чаепитие моей одногруппницы с друзьями и соседями по этажу. Я пододвинула стул, обещающий скоро развалиться, ближе к стенке, чтобы он был более устойчивым, и бухнулась на сиденье. Не было ни сил, ни желания разуться и снять с себя верхнюю одежду. Я, окаменев в таком положении примерно на час, ждала: в моем мозгу вот-вот напомнят о себе страх и тревоги. И они пришли и еще долго не покидали меня. Мой взгляд был загипнотизирован какой-то одной точкой. Вокруг будто не существовало ничего: ни планшетов, разбросанных по всей комнате, ни папок с бумагами, громоздившихся на столе, кроватях и даже на полу, ни любимого окна с видом на Интернет-салон, ни подружки, упорно пытающейся выяснить, в чем собственно было дело.

- Галя, Галя… - тут Юлькиному голосу все же удалось пробраться сквозь дебри моих мыслей и переживаний, - не пугай меня. Что случилось? Как прошло свидание?

Тут я, словно очнувшись от глубокого сна, ошарашено оглядела комнату. Мальчики уже ушли, чаепитие закончилось. Я помотала головой, соображая, что же ответить озабоченно уставившемуся на меня черноглазому личику.

- Знаю точно лишь то, - пробормотала я себе под нос, - что я боялась неспроста.

* * *

Я проснулась на рассвете, и сердце по-прежнему колотилось от страха. Поспать удалось от силы часа два. Больше спать я не могла. Ночью то мне становилось холодно, и я куталась в одеяло, то я задыхалась от жары и сбрасывала с себя все, но так и не могла укротить внутренней дрожи, чего-то схожего с глубоким сочувствием и безысходным отчаянием. Я поняла: так существовать дальше было нельзя. И я твердо решила, что должна найти выход из западни этого пусть и бессовестного, но любимого мною мальчика. И как можно быстрее.

Пришлось подождать девяти часов утра, чтобы открылся Интернет-салон. И ровно в девять я уже сидела за компьютером. Саша тоже был на сайте.

«Приветик маська, - сразу напечатал он послание, - как ты даехала любимая? Я тибя люблю.»

Размазывая вчерашнюю несмытую с ресниц тушь вперемежку с проступившими слезами, приходилось держать себя в руках, чтобы суметь напечатать все то, что я планировала:

«Саша, я не могу быть с тобой, - писала я, ощущая, как слезы, душившие меня немногим раньше, вырвались наружу и теперь двумя ручейками стекали по щекам. - Твой мир, в котором ты живешь… Он слишком жесток для меня. Я понимаю, что жизнь поступила жестоко с тобой, и ты поступаешь также с окружающим тебя миром. Я не смогу жить в постоянном страхе за тебя, за себя, за окружающих меня людей – ведь они могут тебе не понравиться. Пойми, котенок, я не смогу жить так, не смогу.

Я к тебе испытывала очень светлые чувства, и даже сейчас тоже, но уже меньше. И… - я уже не плакала, но продолжала тихонько всхлипывать, - ты меня не любишь, это лишь желание, увлечение, но не любовь. Я знаю, как это, когда тебя любят по-настоящему. Поэтому это быстро пройдет. И не надо с собой ничего делать. У тебя еще будет долгая жизнь. Я смотрела на твоих ладонях.

Береги себя, котенок. Пусть Бог, в которого ты веришь, будет к тебе милосерднее. Я от всей души желаю тебе обрести настоящее счастье, счастье, которое будет приносить не только интимные отношения с любимой девушкой, но и множество других вещей. То счастье, которое наполнит твою жизнь смыслом. Мне очень жаль, котенок, но я тебя очень прошу – отпусти меня…»

Я перечитала все еще раз и отправила. Котенок оставался на сайте. И он молчал. Тут посреди экрана возникло окошко с сообщением от оператора, которому, видимо, стало не по душе мое настроение: «smile» (по-англйски – улыбнись). Я обернулась и слабо улыбнулась пытавшемуся меня поддержать парню. Но это не смогло облегчить мое теперешнее состояние. Молчание Кота было настолько невыносимо, что я не выдержала:

«Ответь мне, пожалуйста. Мне очень страшно… Ответь.»

Через пару мгновений я словно скинула с шеи тяжеленный камень. Я увидела его ответ. Не так важно было, что именно он напечатал там, главное – ответил:

«Я тибе вчира сказал што самной будет.»

Совесть не позволяла так просто наплевать на все, нужно было, чтобы он понял меня:

«Единственное, что мне нужно знать, если ты меня понимаешь и прощаешь. Я хотела бы быть твоим другом, но не связываться с твоим преступным миром. Я так не хочу. И еще я очень хочу, чтоб ты был счастлив.»

«Маська зачем ета все? - спросил он. – Я не буду связываться с приступным мирам. Я буду тибя слушать и какда ты скажеш што захочеш занятся любовью такда замемся ок я тибя люблю»

«А ты не можешь быть со мной просто друзьями? – пыталась я заново объяснить. – понимаешь, для меня важно, чтобы меня видели не только, как сексуальный объект, но и как личность.»

«Нет не хачу, - отрезал этот путь Кот. – Я хачу штобы мы были вмести.»

«А я не могу с тобой встречаться», - упрямилась я.

«Пачему? Какая причина?»

«Я тебе объяснила – потому что ты связан с преступным миром. И я понимаю – тебя не изменить. Но и я сама не могу измениться.»

«Нет я изменюсь,» - прочла я обещание, которому, впрочем, нисколько не поверила.

«Серьезных отношений у нас не может быть, - подытожила я и попробовала зайти с другой стороны. – Ты согласен на несерьезные?»

«Нет не сагласен,» - Саша отсекал все выходы, которые я пыталась найти, не оставляя мне выбора.

«Мне нужно знать, что ты меня понимаешь и прощаешь,» - попыталась настоять я, но вновь наткнулась на молчание.

«Хорошо, я все поняла. Прощай, котенок, не одна я виновата, что все так получилось.»

«А кто виноват?»

«Я сказала, что не только я. Я тоже виновата. Но в основном – жизнь.»

Наш разговор прервался, я вернулась в общежитие. Юлька уже проснулась и сказала, что тоже практически не спала ночью из-за всех этих событий, связанных со мной. Тут я пожалела, что все ей рассказала, так как теперь и она боялась вместе со мной. Хорошо, что сегодня был солнечный выходной, который я провела в четырех стенах 36-й комнаты, рыдая взахлеб. Помимо страха, мою душу еще обуяла жалость. Мне было жаль своего любимого мальчика. Ведь злых людей не бывает на свете, есть лишь люди, искалеченные обстоятельствами. Так сказал Булгаков словами Иешуа в своем произведении. И в те моменты эти слова преследовали мои мысли постоянно.

Я должна была знать, что с Сашей все в порядке и на следующий день продолжила свои попытки все объяснить:

«Котенок, еще раз повторюсь. Мне нужно знать, что ты меня понимаешь и прощаешь. Я не хочу, чтобы ты меня ненавидел.»

«Я не магу тибя панять.»

Нужно было объяснить другими словами:

«Не могу терпеть насилие, не могу позволить, чтобы кто-то пострадал из-за меня. Однажды передо мной мышку убили. Четыре часа после этого меня никто не мог успокоить, - я не преувеличивала, а даже приуменьшила, чтобы правдоподобнее казалось, - Ты заберешь у рокера телефон – буду виновата я, ты притащишь свою банду в универ или в общагу, не дай Бог еще кого-то побьете – тоже буду виновата я. А потом меня еще из общежития выгонят сразу же. И Галя пойдет бомжевать. Как я могу позволить такому случиться? Ты непредсказуем – это интересно, но в то же время очень опасно.»

«Я тибя люблю и хачу штобы ты была самной и все.»

«Котенок, ты знаешь, - последовало мое честное признание, - я тебя тоже люблю. Но я лучше откажусь от своих желаний, чем буду подвергать кого-либо опасности.»

«Да какая может быть апаснасть мась я тибе гаварил в первый день не бойся давай в стретимся сиводня и пагаварим я па тибе скучаю.»

«Зато на второй день ты мне все рассказал, как собираешься пол общаги на уши поставить. Это не опасность? Я сегодня не могу встретиться.»

Переписка вновь была прервана. И я бы согласилась встретиться с ним, но на сегодняшний вечер у меня уже были планы. Мы с группой собирались все вместе побывать в гостях у одной девчонки. Я обещала, что пойду, и должна была сдержать свое слово. Но отдыхая с одногруппниками, я постоянно стремилась уединиться, то за пачкой глупых журналов, то за компьютером, в «одноклассниках». Саша тоже появился на сайте вдруг, и тут я заметила, что изменились слова его девиза. Он что-то непонятное написал про какой-то суд первого мая. Сердце в который раз ушло в пятки. «Ну что еще стряслось, что он там придумал?» - измученно подумала я. Мне обязательно нужно было все выяснить.

«Как дела?» - не раздумывая долго, напечатала я Коту.

«Плоха.»

«Почему плохо?»

«Па тибе скучаю.»

«Я тоже по тебе, котенок, - призналась я и сразу же перешла к делу, - Какой у тебя приговор первого мая? Что за судья?»

«А тибе зачем знать если хочеш в стретимся и пагаварим,» - предложил непонятный мальчуган.

«Мы встретились с группой, я сейчас на Чеканах и не смогу приехать, - писала я, но потом нахлынули воспоминания, и глупая Галя добавила. - Знаешь, я так хочу быть с тобой, но все это чистое безумие.»

«У миня суд изатаво што я с табой расстался патамушта я побил 1 черта такда.»

Я не поверила, посчитав, что он пытается запудрить мне мозг, и продолжила свои расспросы:

«Что??? Почему? Кого побил? За что? Почему суд?»

«Так приедь и я тибе скажу и ты уедиш назад дамой и все,» - настаивал Саша.

«Я же сказала, что не могу,» - упиралась я. Да и как я смогла бы сейчас покинуть развлекающихся одногруппников, под каким предлогом? Это было исключено.

«Если ты через 30 минут не будеш я пайду и побью апять кавота,» - последовал ультиматум.

«Котенок, давай мы завтра встретимся,» - попросила я.

«Нет!»

Тут мне вспомнились недавние совсем результаты одного гадания, которое предупреждало, что страсть этого парня грозит принести несчастье. Такая комбинация попалась мне впервые в жизни и это подтолкнуло меня сейчас на необдуманные действия. Я решила не испытывать судьбу.

«Где тебя найти?»

«Негде я тибе сказал через 30 минут я тибя жду я сечас иду туда,» - напоследок написал Кот и вышел из «одноклассников».

«Где ты меня ждешь?» - отправила я свой вопрос в пустоту.

Мне никто не ответил. Я, обхватив голову руками, минут пять решала, что же мне делать. И потом, резко вскочив, стала собираться. Ничего не понимающим одногруппникам я бросила на ходу, что возникли неотложные проблемы, которые срочно требуют моего вмешательства. Наверно в моих глазах в те моменты горели такие безумные переживания, что меня никто даже не стал останавливать. Я буквально выбежала из подъезда и принялась на остановке тормозить маршрутки.

Через полчаса ровно я уже бродила в окрестностях Интернет-салона по Ренаштерий. Он должен был быть где-то здесь… Тут я заметила небольшую компанию, зависающую на лавочках, и подошла. Кот оказался с ними. Первым делом меня познакомили со всеми ребятами. Причем Саша в этом не участвовал, он здесь был самым маленьким. Парадом руководили другие пацаны, которые с удовольствием расписали мне все в своем кругу. Но не смотря на их старания, на меня они произвели не самое лучшее впечатление. Мне не раз приходилось бывать в совершенно незнакомых компаниях, поэтому я вела себя более, чем уверенно, скромно отвечая на все вопросы. Были две девушки, среди которых оказалась и сестра Кота – Валя. В этот вечер она немного прояснила мне биографию моего парня, когда мне удалось поболтать с ней наедине. И ее история вразрез отличалась от той, которую мне поведал Саша. От Вали я узнала, что, оказывается, их мать умерла, когда Коту было еще три годика. А бабушка отобрала квартиру, в которой они жили, сразу после смерти их отца, и это случилось около года назад. С тех пор Саша поселился в Интернете. И никакого дяди – авторитетного вора в законе – по всей видимости вообще не существовало. Скорее всего это тоже была басня для меня, чтобы я больше боялась, что ли.

Тут я вспомнила, что приехала специально, чтобы серьезно поговорить с Сашей и напомнила ему об этом.

- Это еще не все мои друзья, - гордо сообщил он, когда мы отошли в сторонку. – Потом я тебя и с остальными познакомлю.

- Я не говорила, что они мне понравились, - поспешила я спустить его на землю. – Ты мне лучше объясни, что за суд у тебя первого мая?

Но Саша предпочел мне ничего не объяснять, хитро съехав с этой темы к какой-то другой. Дальнейшее примирение произошло незаметно для меня самой. Вскоре мы уже сидели на лавочке и мирно целовались, периодически отвлекаясь на разговоры с остальной компанией. Было уже поздно, около одиннадцати, и он уговорил меня остаться с ним сегодня.

- А где мы будем спать? – поинтересовалась я.

- В Интернете будешь спать, если захочешь. Я наверно вообще спать не буду.

- Классно! – обрадовалась я. – Тогда и я не буду спать! Давай будем гулять всю ночь!

- Посмотрим, - пожал плечами мой мальчик.

Тут наш разговор прервал один из друзей Кота, который уже отсидел какой-то срок в тюрьме и пользовался уважением, по крайней мере в своей компании – это точно.

- Малый, - обратился он к Саше, - дай мне свою куртку.

Кот подчинился. Меня все это ввело в состояние оцепенения. Я, не понимая происходящего, сначала пыталась попросить зэка отдать куртку обратно, так как в мои планы входила ночная прогулка до утра по Кишиневу, в которой без верхней одежды Саше нельзя было никак. Мои просьбы услышаны не были. Теперь я уже начала открыто возмущаться. Но и все мои возмущения были впустую. Видя бесплодность своих усилий, я уж было решилась на необдуманные слова, но тут осеклась:

- Я бы тебе сказала… но ты обидишься.

- Говори, - потребовал бывший заключенный.

Я не позволила тянуть себя за язык и отчаянно ляпнула:

- Я тебя не уважаю.

Мои слова прозвучали негромко, но отчетливо и были услышаны исключительно всеми. И в них не было ничего такого особенно обидного, просто я сказала их с таким презрением в глазах, что это не могло оставить равнодушным Сашиного друга. Наступила минутная пауза, как затишье перед бурей.

И потом началось. Меня этот чепуршила готов был разорвать на мелкие кусочки. Его останавливали. Я в свою очередь тоже вырывалась из рук Кота – я должна была постоять за свои слова. И если этому человеку станет легче, когда он меня ударит – пусть тогда ударит. Только ведь от этого я не стану его уважать еще больше. Саша пытался меня успокоить сначала по-хорошему, потом – пообещал собственноручно меня ударить. Вскоре, я добилась от него доброй пощечины, на которую вовсе не обиделась. Это, наоборот, поставило все на свои места.

Котенок теперь поспешил меня увести прочь от своей компании, недовольно бормоча по дороге, что я ссорю его с друзьями. Наверно я действительно не понимала всех тонкостей дружбы такой братвы. Просто не приходилось сталкиваться с этим раньше.

Настроение Кота вскоре изменилось. Теперь мой парень шел, держа меня за руку и излучая веселье, не очень понятное мне, всем своим видом. Ни одна девушка не смогла пройти спокойно мимо нас. Это обязательно сопровождалось какими-то внезапными непонятными звуками, напоминающими кошачий боевой клич. Понятия не имею, каким образом Саша научился такое вытворять. Может он таким образом пытался добиться моей ревности. Но я на это никак не реагировала. Скорее, мне было все равно, хотя иногда подобные его выходки вызывали улыбку. Ведь в такие моменты он, то ли безумно напоминал, то ли являлся в действительности беспредельным котом, готовым перевернуть с ног на голову весь окружающий его мир.

- Саша, а почему тебя прозвали Котом? – вспомнила я, что давно хотела задать этот вопрос.

- Убегал от полиции по крышам и деревьям, - получила я, как обычно, весьма скудный ответ. Но навязываться с расспросами тоже как-то не хотелось.

Тут наша парочка неспеша завернула в ближайшую безлюдную подворотню, где и облюбовала единственную во дворе скамейку. Кот по-прежнему добивался от меня только одного, но я была непреклонна. Наконец, он не выдержал.

- Да иди ты на …! – резко вскочив со скамейки, заорал вдруг мой парень на всю округу. – Знаешь, почему ты никогда долго ни с кем не встречалась? Потому что ты не давала!!!

Я неподвижно сидела, опустив голову и тупо уставившись в одну точку. Сейчас я больше всего жалела о том, что не научилась сворачивать свои уши в трубочку. Внешне я никак не реагировала на эти слова. Внутри же понимала, что скорее он был прав, но на счет далеко не всех моих бывших парней. В основном же я либо не могла найти в них того, чего искала, либо сама жизнь разлучала меня с ними.

- Что ты молчишь, - грубо продолжал он, и эта его грубость сейчас выглядела некрасиво и глупо, - и хлопаешь своими ресницами?

Я по-прежнему сидела, как статуя, не шевелясь. Выждав несколько мгновений, я позволила себе тихо ответить:

- Просто не могу поверить, что ты сейчас мог мне все это сказать, - и, протянув руку за сумкой, добавила. - Мне пора.

- Куда ты собралась? – всполошился грубиян и тут же принялся извиняться. – Ну, прости, прости меня, пожалуйста.

- Я иду домой, - коротко посветила его я в свои ближайшие планы.

- Как так пойдешь? Сейчас маршрутки уже не ходят и общежитие твое уже закрыто, - напомнил Саша.

Но я это все и сама знала. Хоть мне и не улыбалось сейчас переться в соседний район города и ночевать под открытым небом, но гордость запретила остаться с Сашей. Тем более, что ночевать под общагой мне придется не впервые. Бывало, припозднилась я однажды с дискотеки, на которую обязана была попасть вместе с сотрудниками Эндиса. Совесть не позволила тогда разбудить вахтершу. Вот так и заночевала я на лавочке до шести утра, замерзая и периодически сваливаясь с нее в не подсохшую еще грязь, пока меня не впустили внутрь.

- Пойду пешком, а спать буду на улице, - спокойно объяснила я.

Кот меня не пустил. Он, как обычно поступал в таких случаях, сменил тему и направил разговор в другое русло. Я, напрочь забыв о своей недавней обиде, передумала на счет ухода, и мы направились в Интернет-салон, где сначала немного посидели за компом. Бобру опять достались ругательства и маты по «одноклассникам».

- Что ты ему все рассказываешь? – нервничал мой парень, отобрав у меня из рук мышку и просматривая мою переписку с давним другом.

- Что я рассказываю? – не понимала я. – Ты покажи мне хоть одно предложение, в котором я написала хоть что-нибудь про тебя.

Саша не ответил и вышел на пару минут из зала. Вскоре он вернулся, но не один. Надыбал какого-то своего друга, к которому мы пошли ночевать. Я тогда ведь наивно совсем не понимала, что играла с огнем. Позже мой брат еще поведает мне, что обычно такие люди, как Кот, делают с девчонками, если те соглашаются пойти с ними к какому-то другу на квартиру на всю ночь. Такие люди оставляют девчонку одну и испаряются, обещая вернуться, но возвращается затем не ее парень, а банда «голодных» пацанов, которым чужды основные принципы высокой морали, Такой липовый парень получает за подобные действия немалые деньги. И тогда я не понимала, как мне повезло, что со мной в ту ночь ничего подобного не произошло.

Сначала этот тридцатипятилетний друг накормил нас борщом. Вернее Кота, который не отказался и от двойной добавки. Я есть по-прежнему не могла из-за того, с кого в данный момент не сводила глаз. Я лишь с жалостью смотрела на своего любимого мальчика: было видно, что ему приходилось голодать.

Потом мы втроем сыграли пару раз в картишки. Я не подвела своих учителей и не проигрывала. Не могу похвастаться, что Натали, Ксюха и я всегда, стопроцентно обыгрывали пацанов. Зато было множество таких случаев, когда ребята действительно жалели о том, что соглашались играть с нами в карты. Расскажу один из ярких таких примеров. Это происходило в Бельцах, когда мы с Ксюхой жили одни в квартире. Однажды в гости к нам помимо Наташки заглянули участковые с тортом, как обещали. Потом мы начали играть в карты на желания. Проигрывали в основном человечки в погонах и выполняли все задания, которые сами придумывали. Танцевали стриптиз (не полностью). Это выглядит сногсшибательно, когда одетый по форме сотрудник полиции снимает с себя кепец, потом рубашку с погонами, да еще вертит ее над головой! Потом наши знакомые сидели на коленях друг у друга, или проводили всю следующую игру, закутавшись с ног до головы в одеяло, переодевались в женскую одежду, которой у нас было предостаточно и т.д. Им повезло, что не было авантюристки Зинки. Один из них уже испытал на себе ее богатую фантазию. Она заставляла его подниматься по лестнице задом наперед и периодически шлепать себя по заднице.

Кот проигнорировал мое предложение станцевать медляк на пусть и тесной кухне, и под не очень громкую музыку. Я сделала вывод, что ему вообще не нравилось танцевать медляки.

Нам Сашин друг постелил в отдельной комнате. Здесь я решилась на важный шаг в своей жизни. Не могу объяснить почему. Сама не знаю, но решилась. Возможно из-за осознания того, что если не решусь на этот шаг именно сейчас, то неизвестно когда именно меня кто-либо еще сможет так красиво развести. За это впоследствии я Коту была даже благодарна. На самом деле я считаю, что пацанам надо уметь так разводить нас, девчонок. Но так, чтобы нам не было обидно. Надо уметь разводить красиво.

- Будет больно? – шепотом спросила я.

- Бог терпел и нам велел, - «успокоил» шестнадцатилетний парень, который сейчас казался старше меня самой.

Вообще же страшно мне не было. Но больно – это точно. Я готова была лазить по стенкам. И если бы не уверенный в себе и опытный Кот, я бы точно вырвалась из объятий парня. Но он не позволил мне этого сделать. Оставалось лишь вцепиться ему в шею.

- Только не царапай, - попросил он и добавил, - спину можешь царапать, только не шею.

Но я не стала причинять ему боль. Да и его друг очень скоро прервал своим появлением мои испытания.

- Можно я буду с вами спать? – прозвучала его просьба.

- Можно, - легко согласилась я, понимая, что тогда Кот перестанет меня мучить.

Дело в том, что я привыкла, когда у нас с Ксюхой в Бельцах в гостях оставались ночевать много человек. Порой приходилось умещаться впятером на двухместном диване. Ничего пошлого или странного в этой просьбе я по своей наивности вообще не увидела и поспешила передвинуться к краю, чтобы этот мужик лег с другой стороны от моего парня.

- Можно? – удивился котенок и замолчал.

Но его друг уже улегся и не возле Кота, а возле меня! Через две минуты я, почувствовав неладное, перебралась на другую сторону кровати. Через три – Сашин друг вновь лежал возле меня. Теперь это было не смешно уже. Я, по-прежнему ничего не говоря, только потому что он был здесь хозяином дома, не потрудилась подорваться и перелечь во второй раз. На этот раз меня не стали преследовать.

Этой ночью я мало спала. Во-первых, проспать это время, которое проводила сейчас со спящим котенком, обнимая его, не хотелось. Во-вторых, на мне периодически оказывались руки Сашиного друга, которые я неустанно с себя убирала.

В семь утра я разбудила котенка. Ему тоже надо было подрываться рано. Почему-то он был нервным и неохотно общался со мной. Даже не хотел идти со мной, держась за руку. И не стал провожать, как обычно, до остановки. Но в целом это не меняло всеобщей картины, хотя заставило меня о многом задуматься. Главным событием ближайшего прошлого для меня по-прежнему оставались открытые двери во взрослый мир, который, я отчаянно надеялась, меня не очень изменит и не убьет во мне несколько детское восприятие. Потому что больше всего я не хотела прощаться с детством.

* * *

В столице разворачивалась предвыборная кампания. Одна из политических партий организовали концерт в центре столицы. Виталик пригласил меня пойти с ним и его друзьями. Я тут же попыталась уломать своего парня составить мне компанию. Но все мои просьбы оказались бесполезными. Я плюнула на все и пошла сама.

На концерте мы пробыли недолго. Всем захотелось зависнуть на Отоваске (самый бандитский район города, в котором «посчастливилось» поселиться моему брату). Я была не против, но спать уже пришлось остаться у Виталика, то есть у моей тети. Утром мы проснулись позже всех и оказались сами запертыми в квартире. Дело в том, что мой брат только теперь обнаружил пропажу своих ключей после вчерашней бурной ночи. Пока позвонили тете, пока она добралась до дома, у нас было предостаточно времени, чтобы разузнать что-нибудь про Кота.

В первую очередь я показала Виталику одну фотку в «одноклассниках», где Кот находился в компании друзей своих.

- Ну что? – спросила я. – Знаешь кого-нибудь из них?

Брат пристально вгляделся в экран и, спустя мгновенье, победоносно воскликнул:

- Так здесь же мой одногруппник, Юрчик. Не понял, как он здесь оказался…

- Нет, Виталик, не может быть, - засомневалась я.

- Так, щас мы все узнаем, - пообещал братишка, вытащил из кармана мобильный и набрал нужный номер.

Одновременно я переписывалась с Котом, пока шло наше расследование. Его больше всего интересовало, понравилась ли мне проведенная с ним первая ночь. Какое понравилось? Когда больно, как может понравиться?

Тем временем Виталик уже сфотографировал фотку с «одноклассников» и отправил по электронной почте своему одногруппнику со словами «Это ты здесь?». Спустя пару минут пришел ответ этого Юры, от которого у меня глаза на лоб полезли: «Да, а ты что меня не узнал?». Я была в шоке в основном от того, насколько мир был тесен. Виталик опять набрал номер своего, как оказалось, очень хорошего товарища.

- Так ты знаешь Кота? – напрямую поинтересовался он.

- Знаю. А что, он что-то натворил? Если надо, он получит прямо сейчас, ты только скажи мне.

- Пока что еще не натворил ничего, - заверил его мой братишка.

Не знаю, что там еще про Кота рассказал Виталику Юра, но я поняла так: этот Юра был главным в Сашиной банде. И теперь можно было не бояться, что эти ребята, пятьдесят человек, до этого внушавшие только по рассказам мне страх и ужас, припрутся ко мне в общежитие или в универ. Теперь мне дышаться стало намного легче и спокойнее. Я заметно повеселела. Но это было еще не все. Через минут пятнадцать мы с Виталиком уже разглядывали фотки этой банды, размещенные в интернете, на которых был и мой парень. Плюс ко всему, выяснилось, что Виталик знает и сестру Кота, а также, что Валя пользовалась дурной репутацией в его кругу общения.

- Да, Галя, - сокрушенно покачал головой сыщик, - не думал, что ты западешь на такого человека. Ученая такая вся. Помнишь, однажды говорил я тебе, что в таких, как я, мои друзья, есть что-то, что нравится девушкам.

- Ты говорил про свою компанию. Из твоей мне никто не понравился. Да вообще мне два года уже никто не нравился. И откуда этот малый нарисовался на мою голову?

- Ты смотри, что ты делаешь, - посоветовал брат. – Такие, как ты, на тачках крутых разъезжают, таким цветы должны дарить там… Каждый день. А этот лучше пропьет эти деньги с друзьями, чем цветы тебе подарит.

- Да не нужны мне никакие тачки, роскошь, цветочки… - настаивала я на своем. - Это мне не важно, даже не нужно. Меня богатые парни, если честно, не привлекают. Они привыкли думать, что все могут купить за деньги. Самоуверенные. Я таких не люблю.

- Смотри сама, - не стал он спорить, - Но это будет игра в одни ворота. Он будет стремиться получить от тебя все, не давая ничего взамен.

Я замолчала, понимая, что возможно так оно и будет. И единственное, на счет чего я соврала Виталику, так это на счет цветов. Вообще я не любитель всяких подарков, даже тех цветов. Но иногда бывает так приятно, когда тебе их дарят. Главное – правильно их преподнести.

Произошел со мной один такой случай на втором курсе обучения по специальности менеджмент, совсем вскоре после того, как я перевелась из Кишентауна в Бельцкий университет. Как-то осенним солнечным утром прибежала я в универ на первую пару, ввалилась в аудиторию и быстро двинулась между партами, чтобы приземлиться где-нибудь на галерке. Я опоздала, поэтому торопилась. Внезапно одногруппница, когда я проходила мимо нее, дернула меня за рукав.

- Галя, возьми. Эти цветы твои, - кивнула девушка на букет бардовых, бархатных роз, лежащих перед ней на парте.

- Нет, это не мое, - помотала я головой.

- Это твои цветы, - улыбнулась она, стараясь перейти на шепот, чтобы не мешать преподавателю вести лекцию дальше. – Их принес один невысокий светловолосый парень и просил передать цветы именно тебе, назвал фамилию и группу. И еще просил передать, что это от таинственного незнакомца.

- Ты прикалываешься?! – недоверчиво сощурилась я.

- Нет, не прикалываюсь. Бери.

Я тогда ошеломленно схватила цветы в охапку, роз оказалось 19 (мне было тогда 19 лет), и прошагала быстро дальше. Тут я заметила, что студенты вокруг удивленно оглядываются. Ладно, если бы была только наша группа. Но эти моменты происходили со мной на глазах у всего потока. Пришлось терпеть заинтригованные взгляды и расспросы в течение всех пар. Конечно, у меня были догадки на счет таинственной личности романтичного незнакомца, которые позже оправдались. Но все это было тогда. Сейчас ни о каких приятных сюрпризах не могло быть и речи. Скорее лучше было основательно подготовиться к неприятным. Во всяком случае, Кот и цветы казались вещами чрезвычайно несовместимыми.

Тут вернулась тетя и открыла нам дверь. Но мы с братом заговорились, и я задержалась еще немного. Он показал мне одну видеозапись, которая не оставила меня равнодушной. Один парень с трагической судьбой, не получивший возможности нормально учиться в школе, сочинил стихотворение и рассказал Виталику так, чтобы больше никто не слышал. Для него это было очень важно, чтобы больше никто не слышал. И в этих строках не было ни матов, ни какого-либо пошлого смысла. Они также не содержали ничего такого особенного. Но были настолько пропитаны тягой к духовной красоте и стремлением уйти от той грязной и злосчастной реальности, которая окружала этого человека…

Я была сражена наповал осознанием того, что даже в такой среде, полной болота, может родиться луч света. Наверно потом я и буду стараться найти такой же лучик света в Коте, но об этом позже, немного позже…

* * *

В начале апреля у меня началась практика. Теперь наша группа целую неделю проводила время в парке, недалеко от центра города. Мы замеряли, чертили, составляли планы реставрации, рисовали… В целом эта работа приносила мне неизмеримое удовольствие. Но именно в это же время в столице происходил такой накал политической обстановки, что русскоязычному населению разумнее всего было вообще не вылезать из своих берлог. Мне оставалось слабо надеяться на то, что Коту хватило ума не ввязываться во все эти события. Но потом я получила информацию, что их банда не высовывалась в те напряженные дни на центральную площадь, и успокоилась на этот счет.

Мой парень стал пропадать. Он мне почему-то перестал писать по «одноклассникам», не искал со мной встреч. Но это не влияло на мои чувства к нему. Даже наоборот, именно в это время я вырезала несколько ярких сердечек, разрисовала их различными надписями, типа «Галя любит котенка», «Саша + Галя = LOVE», «Котенок самый непредсказуемый», «самый нежный» и т.д. И развесила по потолку, который казался каким-то пустым без новогодних гирлянд.

И все равно его молчание напрягало. Я стремилась порвать такие отношения, не понимая, что этим сама же и вношу в них неразбериху и нестабильность. Именно поэтому, я думаю, в дальнейшем Кот и не проявлял ко мне особого доверия. Наши встречи не приносили мне нужного общения. Казалось, ему вообще не хотелось со мной говорить о чем-либо. Я могу дать еще два варианта объяснений. Либо он наивно полагал, что девушки – безнадежно тупые существа и с ними действительно не о чем поговорить, может, это касалось в частности только меня. Либо он стремился таким образом показать мне, что у него есть еще и другие дела, чтобы я больше его уважала и ценила.

Порой казалось, что все же ему нравится потакать моим странноватым прихотям. То мы взобрались на шестнадцатый этаж по лестнице (мне хотелось посмотреть на огни ночного города вместе с ним), то он уступил моему желанию станцевать медляк прямо в подъезде – музыку он слушал в наушниках моего плейера, ну а мне тогда и музыка не была нужна.

Примерно в это же время произошло и его знакомство с Виталиком, которого малый сразу стал уважать. События развивались следующим образом. На нашем свидании Кот после того, как я похвасталась, что через своего брата получила доступ к некоторым фоткам его братвы, Саша позвонил Виталику. На что брат, конечно, отреагировал, пообещав найти Кота на следующий день. Их встреча произошла без моего участия. Если бы не запланированная на этот день поездка в Старый Оргеев, я бы наверняка ошивалась где-нибудь возле Инернет-салона, на проспекте.

Но оплаченную уже поездку пропустить я не могла. От нее зависела моя семестровая оценка по истории. Я бродила по достопримечательным, живописным местам, ставила свечи за упокой души не только своей матери и других родственников, но и за упокой души матери Кота. Все это время я непрестанно думала о том, что же сейчас происходит там, на проспекте. К полудню мне позвонили. Звонил Виталик.

- Галя, все нормально, - радостно сообщил он. – Вот сейчас сижу, общаюсь с твоим Котом. Пьем пиво. Все нормально.

- Да? – обрадовалась я. – Но вы хоть не ссоритесь?

- Нет, - поспешил успокоить братишка, - мы с Юрчиком подъехали сюда, здесь реально оказалось еще 50 человек возле Интернета. Юрчик сразу выцепил этого Кота и вот мы сейчас зависаем здесь.

- Понятно, а те 50 человек из банды малого?

- Да, но ты не бойся, никто тебе ничего не сделает.

- Хорошо, ладно потом еще поговорим.

Я поговорила еще по-быстрому с Котом, положила трубку и поспешила за удаляющейся остальной группой и экскурсоводом.

Но даже знакомство Кота с моим братом ничего не изменило в наших отношениях. Наоборот, он будто еще больше стал избегать меня. Мириться с такими обстоятельствами, как нежелание со мной общаться и понимать меня, я не могла и, как обычно, написала ему по «одноклассникам» все, что думаю по этому поводу:

«Котенок, не подумай, что я тебя в чем-то обвиняю. Просто попытаюсь описать реальную картину. Тебя рядом со мной интересуют 2 вещи: секс и выпивка. И все. Я же помимо этого хочу понять твой мир, хочу знать, чем ты живешь, что тебе нравится, а что нет. Есть еще множество мелочей, которые показывают твое реальное отношение ко мне. Не буду о них говорить - тебя это обидит.

Я тебя вовсе не осуждаю. Просто ты - такой, какой есть. И 16 лет - такой возраст... Тебя кумарят такие девушки, как я. А мне нужно постараться тебя забыть. Вот и все. Другого выхода я не вижу.»

После этих слов он сначала удалил меня из списка своих друзей, но через пару дней позвонил и предложил встретиться и разобраться в последний раз. Я согласилась. Но на назначенную встречу он не явился вообще. Не знаю, что с ним тогда случилось на самом деле. В его басни, что его внезапно забрали в полицейский участок по поводу кражи каких-то мобильных, к которой он не был причастен, я не поверила.

* * *

Экскурсия в Сахарну была моей последней экскурсией за эту весну. Утром я спешила к универу и, как обычно, опаздывала, что даже не стала переходить дорогу, чтобы провести этот небольшой путь на лесной тропинке. Моей спутницы не было со мной, она на эти выходные поехала домой и эту поездку решила пропустить. Улицы были все те же, прежние. Те же многоэтажки, те же магазины, в которые мы с Юлькой, возвращаясь домой, частенько забегали за «Мивиной», особенно в те дни, когда у нас заканчивалась еда. Тот же ресторан «Петр первый», в котором мы так и не побывали. Та же школа, из окон которой пятиклассницы порой демонстрировали нам свои средние пальцы.

В целом, я ехала в эту поездку не для того, чтобы увидеть для себя нечто новое. Причины было три. Во-первых, нужно было набрать четыре поездки для того, чтобы повысить экзаменационную оценку по истории славян. Во-вторых, нужно было попасть в монастырь, нужно было подумать, поставить свечки… И, наконец, это была не просто поездка в Сахарну. Это была экскурсия в прошлое. В мое прошлое.

Одним незабываемым летом наше «братство мобильника», о котором я писала выше, прожило там три дня дикарем… Тогда я, сестра и Наскинкой, вооружившись палаткой, тоненьким покрывальцем и парой теплых свитеров, возвращались из Одессы домой, в Лазовск. Первоначальные планы нашей тройки на счет ночевки в Кодрах случайно изменились в самой дороге. В тот момент мы находились в приднестровской столице – Тирасполе. Волей случая я заметила рекламное объявление о поездках в Сахарну. Последовало мое спонтанное предложение. Девчонки поддержали. У водителей мы разузнали, в какую сторону нужно ехать и вскоре на выезде из города мы торомознули камаз, направляющийся в Рыбницу, в город, расположенный как раз рядом с местом, куда мы так стремились попасть. Водитель оказался очень хороший, простой, разговорчивый. Довез нас совершенно бесплатно, даже дорогу показал, по которой нам следовало ехать в пункт назначения. Не знаю, почему нас добрый дядя пожалел… Может потому что Ксюха с Настей купили в середине пути батон и принялись уплетать его за обе щеки, запивая минералкой. Через пятнадцать минут от хлеба не осталось и крошек. Денег совсем не хватало. И если бы не щедрый дядя, не представляю, чем бы мы питались два дня в совершенно чужом нам поселке. Этот случай еще раз доказал мне, что в нашей стране есть добрые и отзывчивые люди.

Мы поблагодарили водителя и, тепло с ним попрощавшись, зашагали по длинному мосту между Приднестровской Рыбницей и молдавским городом Резиной. До Сахарны осталось рукой подать. Наша троица пребывала в самом веселом расположении духа. Возможно, судьба неожиданно повернулась именно тем местом. Все получалось.

Сахарна ждала нас во всем своем великолепии: живописные монастырские места, крутые тропинки среди густого зеленого леса, шум водопадов. Незаметно опускались сумерки. Возле одного из водопадов мы выбрали небольшую полянку для ночевки. Когда мы, наконец, закинули под дерево свои тяжеленные торбы, я сразу же побежала под природный душ. Усталость как рукой сняло. А с облюбованной нами полянки доносился стук камней о колышки: это мои спутницы разбивали палатку.

Первую ночь было страшновато спать. Наверно страх навевался шумом воды, бьющейся о камни, светлячками, кое-где мерцающими в темноте таинственным, мертвенным светом, или осознанием того, что мы все-таки одни и забрели достаточно далеко от монастыря, от людей. Больше всего боялись Ксюха и Наскинкой, поэтому они настояли на том, чтобы мы по очереди дежурили всю ночь. Они и стояли на страже первую половину ночи. Но когда меня разбудили в три часа, свои обязанности я исполнять отказалась. Просто очень спать хотелось. Да и не верилось мне, что может произойти с нами сегодня нечто ужасное. Только спать было очень холодно, летняя, легкая одежда не спасала совсем. Приходилось прижиматься друг к дружке, чтобы согреться. Ксюхе повезло больше всех: она спала посередине. Все знали, что она боялась пауков и жуков, которые могут ночью напасть сбоку, поэтому с ней никто спорить не стал.

Утром я позвонила родным из дома какой-то доброй монашки (мобильная связь там не действовала почему-то), чтобы они не переживали за нас. Весь день наша тройка провела в изучении местных окрестностей. После сухого завтрака мы, предварительно заглянув во внутренние хоромы монастыря, отправились в путешествие по крутым холмам, где было много чего, достойного нашего внимания. Все эти хождения затянулись до глубокого вечера и очень измотали нас.

Палатку мы разложили уже на новом месте, поближе к людным местам, поближе к другим палаткам таких же туристов. Тут девчонки задумали план, как нахаляву надыбать дров, да побольше, в то время, как я честно трудилась, взбираясь на ближайшие склоны и собирая ветки по всему лесу. Так как обе девушки открыто смирились с тем, что они не такие скалолазы, как я, они решили найти более простой выход. Наскинкой и Ксюха элементарно обратились за помощью к соседям-туристам, которые успели к тому времени и познакомиться с нами, и дыней угостить.

- Извините, но не найдется ли у вас случайно топора? – вежливо поинтересовалась сестра. – Нам просто нужно отрубить одну большую сухую ветку.

В ответ мальчики предложили собственные дрова:

- У нас нет топора. Возьмите наши дрова, мы себе еще найдем.

Девчонки ни в коем случае отказываться не стали, собрали все самые огромные дровишки в охапку и, хоть и было тяжело, сумели притащить исключительно все. Мало того, что эти добрые ребята нам своих дров выделили, так они еще пришли на помощь костер разжечь.

На дворе был четверг. А это означало в местных краях изгнание служителями церкви дьявола из людских душ. Со всех краев Молдовы понаехало много людей. Народ ждал двенадцати часов ночи – начала таинственного обряда, который длился до самого рассвета. Я знала о подобных вещах лишь понаслышке, и увидеть все собственными глазами представлялось мне крайне интересной возможностью. К двенадцати монастырский двор был полностью забит людьми. Всеобщее ожидание чего-то сверхъестественного и дикие крики, даже теперь заполняющие весь лес, создавали чрезвычайно напряженную атмосферу, кое-кому даже вселяли страх. С началом бормотания попа некоторые из окружающих начинали впадать в состояние, совершенно неподвластное контролю. Одни дико выли, другие хрюкали, причем каким-то неестественным образом. Я бы так не смогла бы воспроизвести. В моей же душе царило спокойствие и умиротворение. Тут Ксюха потащила меня обратно в палатку. Ей было, как обычно, страшно спать одной, а при таких обстоятельствах – тем более. Зато третьей девушке из «братства мобильника» повезло: ей посчастливилось досмотреть все почти до самого конца. Мне оставалось лишь надеяться, что однажды все эти моменты повторятся вновь.

И теперь, спустя три года, Сахарна по-прежнему восхищала своими сказочными пейзажами, но моими спутниками вместо изобретательной Ксюхи и смелой Наскинкой теперь были лишь воспоминания и грусть.

* * *

Сразу после прибытия обратно в Кишентаун я, даже не перекусив, поспешила в Интернет-салон возле общежития. Но то, что я обнаружила в «одноклассниках», на странице Саши, оказалось крайне неожиданным сюрпризом. Я мигом пересмотрела все фотографии какой-то чувихи, подписанные со свойственными Коту ошибками и выражениями о том, что это его любимая и самая красивая на свете маська. И, забыв расплатиться с оператором, сразу выбежала за пределы Интернета, забежала за дом и присела на корточки в уголочке возле стены, чтобы меня никто не видел. Сердце бешено колотилось в груди. На глазах выступили слезы, но я не позволила себе разрыдаться. Наоборот, даже попробовала улыбнуться, но вместо улыбки получилась какая-то кривая ухмылка. Обхватив голову руками, я себе многократно тихо твердила о том, что со мной так поступают не в первый раз и не в последний. Было обидно за то, что меня так нагло и жестоко одурачили. Но по-прежнему не было ревности, даже чего-то близко похожего. Сама не знаю, почему.

Усилием воли я заставила себя подняться: сейчас от меня требовалось лишь забрать свой mp3-плеер, который дала погонять на пару дней Коту. Тут я запоздало вспомнила, что не заплатила в салоне и быстро побежала обратно.

- А мы удалили уже Вас из списка друзей, - улыбнувшись, пошутил оператор.

- Извините, пожалуйста, но я действительно как-то забыла, - попыталась оправдаться я, вытаскивая из кармана деньги.

Меня поняли без лишних слов, и я со спокойной душой быстрым шагом направилась в общежитие, чтобы переодеться. Через полчаса я уже зависала на лавочке возле Интернет-салона на известном в Кишиневе проспекте. Нужно было срочно кому-то все рассказать. Я достала из рюкзака мобильный и набрала номер двоюродного брата. Виталик спокойно выслушал все мои жалобы и быстренько меня успокоил:

- Что с тобой, Галя? Он хочет, чтобы понервничала, покричала на него. Я сам так не раз специально делал. Успокойся. А на счет плейера не беспокойся. Посмотришь, он тебе сам его отдаст.

Я поблагодарила брата – он действительно поднял мне настроение – и принялась терпеливо ждать дальше. Немногим позже на лавочку напротив приземлились сестра Кота с незнакомой мне девушкой. Валя первым делом подошла ко мне и поздоровалась, а потом девушки позвали меня пересесть к ним.

- Что случилось? – поинтересовалась Валина подруга Аннушка.

- Да вот, надо Сашу дождаться, чтобы срочно забрать у него свой плейер, - объяснила я. – Он мне сейчас такое устроил… Короче, мне не нравится быть троллейбусом.

- В смысле?

- Ну, не люблю я, когда мне изменяют. Я же его предупреждала, что если хочет ходить налево – пусть делает это так, чтобы я ничего не знала. А когда он придет сюда?

- Сейчас должен скоро подойти, - предположила Аннушка.

И действительно вскоре на тропинке возле Интернета замаячила знакомая фигура. Прямо к нам приближался Кот. Только заметив меня, он заулыбался, как таз алюминиевый начищенный. На шее красовался, хоть и не очень яркий, но засос! На шее висел мой плейер. Казалось, он был безумно счастлив видеть меня здесь, осознавать свою значимость для меня и предполагать, какие же чувства меня сейчас переполняют. Но он судил по себе и не мог даже близко знать о том, что творилось сейчас у меня в душе.

- Я пришла за плейером, - спокойно сообщила я.

- А что случилось? – как ни в чем ни бывало, вскинул он брови.

- Сам знаешь, не мне тебе объяснять.

Мне не хотелось ни разборок, ни его глупых оправданий, ни сцен ревности. Все это было ниже меня. Наоборот, я почему-то сейчас была спокойна, как танк, меня не сумела вывести даже его напускная развязность. Ведь это являлось доказательством, что весь этот спектакль был нужен лишь в качестве проверки для Гали. Он устроился на лавочке возле меня и попытался меня поцеловать.

- Иди и целуйся с той, которая тебе сделала засос, - отвернулась я и заметила, как его улыбка расплылась еще шире.

- Так это я ему сделала засос, - светским тоном вставила Аннушка, но ее объяснение прозвучало не очень убедительно. Она не была похожа на девушку, которая любит так прикалываться, делая засосы всем подряд.

Я сощурилась с недоверчивым видом знатока и пробормотала в ответ что-то невнятное.

- Знаешь, почему тебе всегда будут изменять девушки? – вдруг вспомнила я его жалобы.

- Почему? – ухмыльнулся Кот.

- Потому что все в этой жизни возвращается, - выдвинула я аргумент.

Саша выразительно замолчал. Не знаю, понял ли он меня или нет.

- Не поняла… - встряла Аннушка.

- Он изменяет своим девушкам, и они всегда будут изменять ему, - объяснила я.

Тут Аннушка принялась с непонятным мне интересом расспрашивать меня на счет наших с Котом отношений:

- Галя, а ты любишь Сашу?

Я бросила еще один взгляд на его засос и гордо заявила в порыве гнева:

- Сейчас нет, - и потом добавила. - Раньше была влюблена. Я понимаю, что передо мной человек, которого кинула жизнь. Но мне эти его выходки уже надоели.

- Ну, его можно изменить… - подкинула идею девушка.

- У меня терпения не хватит, - скорбно вздохнула я.

Я отвечала, только потому что надеялась, что эти ответы хоть что-то прояснят. Помогут Коту меня лучше понять. Но он похоже не воспринимал все мои откровения всерьез. Где-то через два месяца Аннушка мне еще поведает о своем мнении на счет того разговора. Она еще скажет, что со стороны все выглядело так, будто я пыталась ответить максимально честно, а малый прикалывался и издевался.

Была пора уже сматывать удочки, но наглый мальчишка не давал мне этого сделать. Он отобрал мой портфель и не хотел отдавать. Драться было бесполезно. Да и не в моем это было стиле. Вскоре нас девушки оставили наедине. Кот все пытался вынудить из меня поцелуй. В конце концов, я уже устала сопротивляться. Но поцелуй ни в коем случае не изменил моего отношения к данному вопросу. Когда он закончился, я устало спросила:

- Котенок, я не могу понять, чего ты ищешь. Разнообразия, развлечений? Знаю, что все вы одинаковые, особенно в твоем возрасте…

- Ты очень в этом ошибаешься, - отрицательно покачал он головой.

- Дай Бог, конечно. Но не вижу я в тебе ничего другого.

Наступило молчание.

- Любви и ласки я ищу, - с совершенно несвойственным ему серьезным видом ответил хулиган и с этими словами протянул мой портфель.

От его последних слов я немного опешила, но виду не подала. Я схватила возвращенный рюкзак и, попрощавшись с ним и девчонками, успевшими только что вернуться, быстрым шагом направилась к остановке.

Идти домой не хотелось. Тем более, что Юльки не было. Поэтому я провела вечер в лесу напротив общаги, мимо которого пролегает дорога в универ. Я устроилась на милой полянке. С которой можно было разглядеть уходящее солнце. Так я провела закат, пытаясь навести порядок в мыслях, но запутывая себя еще больше. Сначала в лесу было полно людей, но постепенно я осталась одна. Куда-то подевался даже спецназовец, которому приспичило тренироваться именно возле меня. Не хотелось уходить из этого красивого места, но у времени были свои законы. Когда хочется продлить какие-то моменты, они тогда пролетают совершенно незаметно.

Пустая 36-ая комната сейчас выглядела даже как-то зловеще. Сердечки по-прежнему свисали с потолка. Хотелось их сорвать и порвать на мелкие кусочки. Этот порыв мне с трудом удалось сдержать в себе.

Я уткнулась головой в подушку, прижалась к ней щекой, словно она обязана была дарить сладостное забытье. Моему желанию уснуть поскорее не дали осуществиться. Кто-то постучал в дверь. Я подорвалась с кровати и с некоторой долей раздражения отворила дверь. На пороге, шатаясь и дыша на меня перегаром, стоял парень с нашего этажа.

- Что надо? – кинула я на него суровый взгляд.

- Можно к тебе в гости? – поинтересовался он и, не дожидаясь моего ответа, бесцеремонно ввалился в комнату, в которой, между прочим, я еще даже свет не включила.

Дело в том, что 36-ая комната закрывалась на ключ только снаружи, изнутри замок был сломан. Такие уж у нас с Юлькой были условия для жизни.

- Нельзя, - возмущенно отрезала я, но парень меня не слушал. – Так, я сейчас позову коменданта.

- Если ты меня выгонишь, я обижусь, - пригрозил сосед по этажу.

Мне повезло, что вышла знакомая девчонка из комнаты напротив и стала разбираться в этой ситуации. Я быстренько все ей растолковала, вручила ключ и попросила открыть мне дверь утром. Пьяного чепуршилу общими усилиями отправили в свою комнату. Вот так весело порой бывает в общежитиях.

* * *

Дальше все происходило так, как и следовало того ожидать. Ссоры, обиды, недостаток взаимопонимания. Я все время пыталась ввести Сашу в круг своих знакомых и друзей, мне хотелось показать ему другую сторону жизни, наполненную добротой и дружелюбием. И все мои усилия сходили на нет. Непослушный мальчишка всячески избегал моих приглашений на разные мероприятия. Мои просьбы были обращением в никуда. Даже самые элементарные, такие, как рассказать мне сказку или нарисовать еще пару рисунков. На самом деле некоторые рисунки мне были нужны для того, чтобы лучше узнать Кота. Существуют некоторые такие психологические тесты, по которым можно было охарактеризовать характер человека, мышление, устремления и даже некоторые моменты его будущего. Хорошего психолога, разбирающегося в таких вещах, как я упоминала выше, можно было свободно найти в нашем общежитии. Подло с моей стороны, конечно. Но другого способа узнать, что же в действительности представляет из себя Кот, я не видела тогда. Впрочем, я рисунков так и не получила.

Ну а что касается сказок, я просто забыла, что самую главную сказку он мне уже рассказал когда-то. О своей жизни в вымышленном детдоме, да и о несуществующем криминальном дяде тоже…

Сам Кот не позволял мне скучать. Он будто пытался постоянно изобрести что-то новое, чем можно было бы меня позлить. И у него это хорошо получалось. После того, как он безвозвратно отобрал у меня всякие рокерские финтифлюшки, стер всю мою музыку на плейере и записал только свой шансон, он вдобавок придумал историю, что у него украли мой плейер в Интернет-салоне, пока он спал. На этот раз он превзошел сам себя, но только забыл о том, что я ведь знаю про существование видеокамер в каждом зале. Слава Богу, плейер сразу нашелся.

Тем временем незаметно близился день, в который у него якобы должен был состояться суд. Незадолго до этого мы встретились. А потом он исчез.

Если бы я знала, что в те моменты видела его в последний раз… Но на самом-то деле я не верила, что его могут посадить за избиение какого-то парня. Да я даже не то, чтобы не верила… Я не сомневалась, что увижу Кота собственной персоной после суда!!!

Мы холодно как-то попрощались, я села в троллейбус и всю дорогу думала о том, какие мы все-таки с ним разные. Мы будто из абсолютно параллельных миров, у которых никогда не возникнет ни одной точки соприкосновения. Мне никогда не понять его сущности, как бы я ни пыталась, как и того, что же им движет, его целей. И точно также он никогда не сможет понять меня. Но не по причине моей скрытности. И не потому что не захочет. Просто потому что не сможет. Никогда.

ГЛАВА 3. То, что было неизбежно.

Ты – тот волшебный миг, ты – вечность,

Ты – сон, прикосновенья нежность,

И ты – та смелая беспечность,

А я – всего к себе небрежность.

Ты – крылья в поднебесье прошлом

И бесконечный полет в пропасть.

Я – к ней несмелый шаг, я – робость,

Я – путь любви неосторожной.

Ты – ураган безумств, желаний,

Я зеркало с их отраженьем,

Но ты – и боль от расставанья,

И предрассветный час лишений.

Я стану тенью черной, верной

И буду знать, что я – не я,

Чтоб ты сиял в моей Вселенной

Бесценной каплей бытия…

Закат в греховной мгле так скоро

Сорвет могилы под цветами,

И я пойму: здесь рай, который,

Придумав, прокляли мы сами.

Мне безумно, даже с долей фанатизма, не хотелось расставаться с этой весной. Но время, вопреки моим ожиданиям, даже не бежало, а исчезало куда-то. Мы с Юлькой решили непременно отметить как-то ее окончание. Отмечать поехали в Лазовск, где сестричка пообещала организовать встречу со многими нашими друзьями, среди которых обязательно должны будут присутствовать всеми любимые гитаристы. Юлька прихватила южного вина пару литров, да и Виталик с друзьями обещал подъехать немного позже.

Дома бабуля радостно болтала о всякой всячине, смутно догадываясь, что меня в данный момент это нисколько не интересует, зато успокаивает, как успокаивают все вековечные темы: хозяйство, виды на урожай, новости от родственников. На самом деле меня сейчас больше всего интересовали не домашние новости и проблемы, даже не предстоящая вечеринка. Все мысли и переживания были сосредоточены на малом.

Я уже не получала от него вестей около месяца. Сначала карты Таро совершенно точно сказали о тюремном заключении. А потом Виталик добыл мне информацию, подтверждающую, что Кота действительно посадили. На семь лет. И не за избиение какого-то чепуршилы. За изнасилование. Я до сих пор пребывала еще в огромном шоке. Но даже это обстоятельство не вызывало во мне осуждения, обиды или ненависти к Коту. Наоборот, мне было его бесконечно жаль…

Еще я знала, что ему уже делала передачу сестра. Знала, в какой «хате» (камере) он сидит, что его вроде поняли соседи по камере и не очень грузили. Ведь факт, каким образом расправляются в тюрьме с насильниками, общеизвестен. И все равно я не могла найти себе покоя. Я чувствовала, что в данный момент ему там плохо. Очень плохо. Хотелось помочь, но я понятия не имела, каким образом. Что только ни приходило в мою безумную башку за все это время. Когда только котенок пропал, я хотела обратиться в «Жди меня». Когда узнала, что с ним произошло, я хотела допросить жертву, потом мы с Юлькой решили, что лучше найти нормального адвоката, с которым я понятия не имела, как буду расплачиваться… Денег мне, как обычному безработному студент, на собственное проживание не хватало.

В этот вечер я поссорилась с Виталиком. По телефону, когда направилась встречать его с друзьями. Теперь я шла в обратном направлении, к дому, где зависали все мои друзья. Было уже темно. Я была сама, поэтому позволила негативным чувствам овладеть мной. По щекам струились теплые, тихие, неиссякаемые слезы. В этот момент я и получила долгожданный гудок с незнакомого номера. Я не сразу поняла, что это и был он, звонок «оттуда». Автоматически я перезвонила.

Кот разговаривал тихо, еле слышно. Вдобавок мой искалеченный мобильный функционировал далеко не превосходно. Приходилось переспрашивать и догадываться об остальной нерасслышанной информации. Четко я поняла лишь одно: ему от меня нужна была передача. И я пообещала замутить ее.

* * *

Начался июнь – период сдачи экзаменов. Для нас с Юлькой это означало бессонные ночи и сосредоточенность только на творческой работе. Тем более, мы не успевали. Нам катастрофически не хватало времени. В основном из-за того, что мы стремились выполнить свои работы, как можно лучше. А следовательно и повозиться над проектами нужно было дольше.

В это же время я и мутила передачи заключенному. Бабуля высылала мне хавчик, я часть отсылала в тюрьму, плюс еще покупала сигареты, чай, «Мивину» и другую мелочь. Даже постельное белье, полотенце и плед пришлось притащить на собственном горбу до этой тюряги. Часто помогала тащить эти баулы Аннушка. С тех пор, как Кота посадили, мы с ней очень подружились.

Порой бывало, что нам с Юлькой приходилось питаться одними макаронами – единственное, что у нас оставалось. Денег не хватало даже на хлеб. Но я ничего не жалела. И старалась помочь Коту, как могла.

Периодически удавалось с ним поговорить по телефону. Один разговор получился таким, что на несколько дней меня напрочь выбил из колеи и погрузил в глубокую депрессию. Тогда у Саши был чрезвычайно печальный голос.

- Почему ты такой грустный? – спросила я.

- Хочу на волю, - объяснил Кот.

- Даже не знаю, чем тебе помочь… Может тебе прислать книжки? У меня есть интересные, про магов разных, короче боевая фантастика.

- Нет, не надо. Знаешь что?

- Что?

- Разукрашки.

У меня от удивления глаза полезли на лоб:

- Так ты же не любишь рисовать…

- Не люблю рисовать, - подтвердил заключенный, - люблю разукрашивать. И карандаши цветные.

- Хорошо, но книжки точно не нужны?

- Мась, знаешь какую?

- Какую?

- Сказки. Такие есть старые книжки, знаешь? «Гуси-лебеди», еще какие-то, только я не знаю, как называются… Короче, ты знаешь…

Теперь у меня точно отпала челюсть. Сказки?! Да месяц назад он еще смеялся надо мной, когда я просила его рассказать мне сказку. А потом он признался, что если бы повернул события назад, то пошел бы учиться. Когда наш разговор закончился, я схватилась за голову. Юлька, как обычно, не смогла остаться равнодушной к моим переживаниям.

- Что случилось, Галя? Что он тебе сказал?

Я пристально посмотрела на ее спокойное лицо, черные, полные сочувствия, глаза.

- Юль, я сейчас такое поняла… У этого ребенка не было детства. Что же делать?

Мы еще немного поболтали, потом подруга легла спать. Мне же спать не хотелось совсем. Сначала я принялась за рисунок. Я рисовала котенка, черного котенка, в черной непроглядной ночи, в которой сияет лишь обманчивая луна. С чрезвычайно печальными глазами. Совсем такими же, как у Саши. Потом слова полились сами собой, и на свободном месте я принялась писать:

«Котенок, привет. Твой голос был очень грустный, когда я разговаривала с тобой. Поэтому мне срочно захотелось нарисовать что-нибудь, связанное с тобой. И отправить.

В моих снах ты тоже грустный почти всегда. Не знаю, что означают эти сны, связанные с тобой. С полной уверенностью можно сказать лишь одно: это то, что я увижу тебя еще хоть раз в этой жизни.

Честно говоря, сначала было очень сложно смириться с тем, что ты попал в тюрьму. Да я сначала и не верила даже. Поверила только после того, как узнала, по какой статье тебя посадили. Я узнала об этом от Виталика. Он все помогал мне разузнать, так как я вообще была в неведении. Больше всего было обидно, что ты меня, как обычно, обманул.

Плюс ко всему меня еще дико напугали, что с тобой в этой тюрьме может произойти всякое… Не знаю, как ты там живешь, но я очень надеюсь, что с тобой ничего особенно плохого не случилось. Наверняка тебе просто нужно понять что-то важное там, за решеткой. Важное для тебя самого. Потому что ничего не происходит просто так.

Котенок, я не знаю, как быстро дойдет это письмо. Не знаю просто, через сколько дней это получится… Короче, я отправлю тебе конверты и бумагу, чтоб ты мне тоже мог писать. И в первом же письме срочно напиши мне сказку! Ты мне обещал!!! У тебя было предостаточно времени, чтобы ее придумать. И еще ты мне обещал 2 рисунка!»

Помимо всего прочего я написала еще немного о себе:

«Сдаю вот экзамены. Пока вроде успешно. За машинки, которые я рисовала, получила 10. Классно получилось. Недавно помогала сестре сдавать госэкзамен. Я ей диктовала все по телефону. Она все слушала через наушник. Без понятия, как ее так не спалили. Лично я списывать или сдавать экзамены подобным образом не умею. Еще скоро мне должны подарить светофор. Я в сентябре обязательно привезу его в Кишентаун. Мы с Юлькой хотим поставить его у себя в комнате. Но мы еще не знаем, где мы будем жить в следующем учебном году. Я очень надеюсь, что получится именно в этой общаге, где я живу. Мне просто очень нравится здесь.

Экзамены у меня до 23 июня. Потом я еду домой, в Лазовск. Не знаю, получится ли тебе присылать передачи в июле и августе. Но я постараюсь что-нибудь придумать. Придется ведь еще все мутить втайне от бабушки и деда. И вообще, если мой дед спалит, что я общаюсь с заключенным, он меня вообще закопает. А по моим гаданиям тебя скоро должны отпустить. Максимум – через два года.

А так в целом в Кишиневе без тебя мне пусто. В Интернете, в подворотнях и подъездах, даже на крышах и деревьях. Галю никто не пытается взбесить с утра пораньше. На этом я, пожалуй, остановлюсь. Что ж, удачи тебе, котенок. Пусть каждый момент твоей жизни приносит тебе счастье. Даже когда грустно или больно – ведь это тоже бывает очень красиво.

Крепко обнимаю, целую», - заканчивала я свою поэму, - «С любовью, Галя.»

Когда я легла, было уже около трех ночи. Сегодня мне снилось, что я нахожусь с Сашей рядом. Я обнимала его. Он по-прежнему был грустный, как и в предыдущих моих снах. И на протяжении нескольких дней мое состояние было подобным. Я плакала, где бы ни находилась. Ностальгия пронизывала все мои мысли. Котенок… Я сотни раз спрашивала себя, как бы поступила на его месте я, если бы висела на волоске, а окружающий мир повернулся бы спиной. Скорее всего, я бы потеряла себя. Вот и для него этот путь был неизбежным. Он шел по грязи, по болоту, и, разумеется, не сумел остаться чистым.

Но… Если бы он вырос в благополучной семье, не было бы Кота. Не было бы того странного мальчишки, который произнес три роковых слова при нашей первой встрече. Единственное, что удерживало меня на стороне Кота, – боль и грусть его голубых глаз, которые я никак не могла забыть. Они говорили о том, что его вины во всей этой сложившейся ситуации очень мало. Виновато наше больное и деградирующее общество, которое оставляет нуждающихся детей на произвол судьбы, на улице, а потом удивляется, как из них могут вырасти такие жестокие преступники. Но не они, а именно общество в своей подавляющей массе – жесточайший, обезумевший преступник, который расценивает всякие фантики гораздо важнее человеческой жизни.

Хотелось быть выше всей этой грязи окружающего материализма и бессовестной власти денег. Быть чистой, как небо. Каплей в океане, чтобы быть ничем и быть всем. И чтобы всяческая власть перестала существовать. Хотелось свободы… Встречать рассвет каждое утро. Хотелось появляться и исчезать каждую минуту, чтобы жизнь и смерть потеряли свое значение. Нет, хотелось потерять все… кроме одной лишь способности - способности любить.

* * *

Лето для меня пролетело с неимоверной скоростью во всем своем приключенческом размахе: всяческие поездки, в том числе и в Одессу. Но одно роковое событие этого периода моей жизни, о котором я предпочту умолчать, заставило меня в корне пересмотреть свое отношение к Коту. Все искренние и светлые чувства к нему оказались мгновенно растоптаны в пыль. Я поняла, что в очередной раз лишь нафантазировала себе все сама и видела в Коте лишь то, что хотела увидеть. Большую роль все же сыграла жалость к человеку, который и обманывал-то меня не очень умело. А мне просто хотелось верить. Жизнь щедро позволила взлететь, а теперь пришла пора платить за предоставленные мне крылья. Да я уже на данный момент заплатила за них сполна. Наконец окружающие могли праздновать победу! Уж они-то неустанно талдычили мне, что дальнейшие отношения с этим человеком глупы и бессмысленны. Если смотреть с колокольни моего круга знакомых и друзей, такие отношения были бессмысленны всегда, с первой минуты, когда я позволила надежде поселиться в своем сердце. Но не для меня. Сейчас я ни о чем не жалела, я испытывала глубокую благодарность Коту. Благодаря ему краски этой весны обрели яркость и жизнь, а в воздухе витал особый захватывающий запах. Так пахнет перед началом грозы, запах преследовавший и терзавший меня повсюду. В такие моменты мой самый главный враг – время – словно останавливалось или шло по другим законам. Пусть все это длилось недолго, но являлось для меня истинной целью, с истинным смыслом. И все-таки самое главное, что он подарил мне – даже не эта безумная и захватывающая весна. Ему удалось возродить во мне желание любить.

Но теперь это все, казалось, было так давно. То ли явь, то ли сон, как писал мой отец:

Время неутомимо все дальше бежит,

Равнодушно вращая судьбы колесо,

Но на сердце тоска тяжким грузом лежит,

Потому, как вся жизнь то ли явь, то ли сон.

Я возьму две бутылки с собой коньяка,

Выйду в чистое поле, в траве постелю,

Посижу и напьюсь – знаю наверняка,

От того, что другую я не полюблю.

О тебе мои песни и ночью, и днем,

Я рисую тебя на незримом холсте,

Чтоб забыть, надо память очистить огнем

Или душу распять на церковном кресте.

Двадцать лет, как вода, просочились в песок,

Только прет из груди ностальгический стон.

И неважно, каков мне отпущенный срок,

Потому как вся жизнь то ли явь, то ли сон.

И как только я вернулась из Одессы в Молдову, начались телефонные звонки из тюрьмы. Теперь я должна была сказать Коту, что расстаюсь с ним. Но я не хотела терять с ним связь, стремясь превратить наши отношения в дружеские. Для этого было много причин: хотела, чтоб он чувствовал, что он нужен кому-то в этом жестоком мире, хотела по возможности продолжать помогать ему, да и в моем сердце еще дотлевали остатки недавней любви и страсти. Саша пытался меня уговорить, чтобы я по-прежнему оставалась его девушкой, но натыкался на беспрекословное «нет». Были даже такие моменты, когда он пытался угрожать, чтобы я не встречалась ни с каким другим парнем. Я была непреклонна. Очень скоро ему это надоело, и он поставил меня перед выбором, в котором дружеских отношений не существовало. Изменить своего мнения я не могла. С тех пор мы больше не общались.

Я знаю, мне потребуется время, чтобы убедить себя в том, что мы больше никогда не будем вместе. И мне, бесспорно, вскоре это удастся. И удастся настолько, что даже его преждевременное освобождение из тюрьмы не сумеет поселить в моем сердце надежду. Это, конечно, исключая ту надежду, которая не покинет меня никогда и которая останется блуждать в фантастических дебрях.

Не могу сказать точно, завершилась ли эта история или еще нет, но даже если этот этап и является ее окончанием, то оно отнюдь не печальное. Котенку предстоит пройти много испытаний, без которых, впрочем, он многого и не поймет. Мне лишь остается пожелать ему удачи и способности сделать правильные выводы из жизненных уроков. Искренне пожелать.

А я? В моем распоряжении целый мир – тот, что внутри меня. Время от времени он дает мне ощущение полета. В такие моменты тебе кажется, что ты прикасаешься к нереальным сновидениям, и любая сказка становится явью. Просто это бывает далеко не всегда. Ведь жизнь всегда просит за такие крылья поистине высокую цену. Зачастую грязь окружающего мира, нашего общества не дает возможности взлететь. Иногда ты думаешь, что и крыльев таких волшебных уже никогда не будет. Но если я буду идти по самому грязному пути из всех, я постараюсь не забывать о них, и в данный момент никому не убедить меня в обратном.

Пусть я буду взлетать и разбиваться, пусть разбиваться будет невыносимо больно. Разве это имеет какое-то значение, если впереди новые облака? Я буду взбираться на новые вершины, чего бы мне это ни стоило, я буду падать вновь и вновь до тех пор, пока небо не подарит новый полет.

Epilog

Cărţile pe care le scriem în tinereţe par, inevitabil, a fi operele unei vârste înaintate. Numai senectutea ar putea aborda cu aceeaşi seriozitate, erudiţie şi pătrundere, problema vieţii şi a morţii, destinul ştiinţei şi al savantului, rostul existenţei, misterul iubirii ... Fiece nouă generaţie revine asupra acestor teme, convinsă că rosteşte, pentru prima dată, marele adevăr. Comparând gândurile celor care abia păşesc treptele vieţii, cu experienţa bunicilor noştri, am ajunge să credem, paradoxal, că tinerii ar trebui să ne înveţe cum se trăieşte! Cine nu a suferit întreaga răutate a lumii şi ignoranţa ei deprimantă, cine are curajul să parcurgă cărările visului până la ultima stea, numai acela va moşteni pământul, şi cerul, şi timpul care ne-a fost dat să-i înmulţim clipele cu vigoarea spiritului nostru. Să nu renunţăm nicicând la idealurile juneţii, ne sfătuieşte Schiller, fără de care nu ne-ar mai rămâne decât gustul amar al renunţărilor şi al speranţelor trădate.

Întorcând ultima filă a cărţii lui Ivan Duminică (absolvent al Facultăţii de Istorie şi Filozofie, de la Universitatea de Stat din Moldova), mi-am zis că lucrarea sa, ajunsă la a doua ediţie, e un document de viaţă spirituală (a autorului şi a colegilor săi), în care se împletesc cronologia trăirilor cotidiene cu descifrarea sensului lor, o mică istorie a vieţii şi filozofia ei. Autorul tratează cu sinceritate şi vădită tentaţie literară, frământările noastre esenţiale, aşa cum i se arată ele tânărului: viaţa, cunoaşterea, adevărul, dragostea fizică şi cea spirituală, relaţiile dintre oameni, prietenii şi adversarii, ştiinţa, identitatea etnică etc. Sunt rânduri demne de un jurnal adolescentin, în care se maturizează personalitatea de mâine, însemnând grijuliu tainicele mişcări ale sufletului. Ceea ce individualizează cartea lui Ivan Duminică, este luciditatea cu care se pronunţă asupra dilemelor umane, analiza detaliată a lor, căutarea soluţiei juste şi argumentarea ei. Naratorul îşi ia, pe nesimţite, drept tovarăşi ai periplului etic, concluziile marilor cugetători ai lumii – Platon, Aristotel, Leonardo da Vinci etc., invocă învăţămintele etapelor cruciale din istoria umanităţii – căderea Romei, călătoria lui Magellan ... Iată o bună dovadă că ştiinţa cărţilor nu e nicidecum o lume plicticoasă, închisă între pereţii aulelor de studiu, ci o valorizare creatoare a existenţei. Autorul dovedeşte o cunoaştere competentă a istoriei, filozofiei, literaturii, integrându-le în vâltoarea vie a realităţii zilnice.

Ce trebuie să reţinem, după lectura acestor pagini pe care Ivan Duminică le-a scris, cu inspiraţie şi răbdare, în scurtele răgazuri ale studenţiei sale? Că, înainte de a lua o decizie, trebuie să ne adresăm daimonului nostru interior, întrebându-l dacă urmăm ceea ce este drept, frumos şi bine. Autorul ne îndeamnă tacit să alegem dragostea cavalerească, gândindu-ne, în primul rând, la fericirea celuilalt şi la virtutea proprie. Cunoaşterea lipsită de suflul cordialităţii e numai o pânză de litere cenuşii, iar emoţiile trăite fără discernământ, reprezintă o călătorie oarbă în vreme de furtună. Ivan Duminică demonstrează, prin exemplu propriu, că zadarnic ne tot măcinăm cu angoasele identităţii etnice, între Nistru şi Prut. Este firesc şi nobil ca fiecare dintre noi să-şi iubească limba natală, strămoşii săi, patrimoniul naţional, căutând adevărul, în măsura în care ne este accesibil, fără a ştirbi demnitatea altor etnii. S-ar putea, peste ani, să privim textele respective drept mărturie a căutărilor tinerei generaţii din Basarabia, aflată la răscruce de interese politice, de stereotipuri şi revelaţii. Până atunci însă, reflecţiile autorului s-au adunat între copertele unei cărţulii adresate prietenilor săi, celor care au trăit episoadele descrise mai sus, având credinţa că micile lor întâmplări, parţial dramatice, pe alocuri comice, nu s-au consumat în zadar.

Andrei PROHIN,

în luna lui Cireşar, 2010

Содержание:

К читателю

Часть I. Настоящее и прошлое.

Алисия и Эрот

Soarele s-ar stinge dacă n-ar mai iubi nimeni!

Popor ieşit din ceaţă

В поисках

Купидону

Диалог

Луна и солнце

Самосознание или национализм

Българското

Наука или любовь?

«Что есть истина?»

Дополняя Аристотеля

Часть II. Мания души.

Крылья на прокат.

Epilog